Кузя - Виктор Александрович Блытов Страница 17

Атаманское Правление располагалось в старинном двухэтажном здании. У входа стояли по полной казачьей форме дежурные казаки в высоких черных папахах и при шашках на перевязях через плечо. В дверях встретил казачий офицер с погонами старшего лейтенанта.

– Сотник Макаров, как доложить о госте? – спросил он, глядя на Кузьму.

– Это капитан 3-го ранга Гусаченко. Так и доложи! – ответил за Кузьму Павло Дмитриевич и затем, обернувшись к сопровождавшим казакам, сердито сказал, – шагом марш на дежурство, устроили здесь веселье! Сами теперь разберемся! А вот ты, Микола, задержись, доложишь Никите Прокофьевичу обстановку, что там и как было! – сказал он Павленко.

Сотник провел их в кабинет, где под картиной Екатерины Второй, вручающей дары запорожским казакам, сидел плотный бородатый дядька, за спиной которого был российский трехцветный флаг и знамя Кубанского казачьего войска.

– Что там у тебя, Павло Дмитриевич? Только ушел и опять назад. Что за моряка ты ко мне привел?

Тот вытянулся по стойке «смирно».

– Докладываю, Никита Прокофьевич! Нашим казачьим патрулем во главе с урядником Мыколой Павленко был задержан вернувшийся с Дальнего Востока на родную Кубань капитан 3-го ранга Гусаченко Кузьма Степанович. Вернее, не задержан, его попытались задержать, для проверки документов и выяснения обстоятельств появления в Краснодаре. По виду подозрительный! – он посмотрел на стоящего с курткой под рукой Кузьму, – поэтому его справедливо попытались задержать. Вопросов здесь нет. Я сам все видел, так как был рядом. Только вот оказия, трое задержать не смогли, а так все нормально!

Никита Прокофьевич сердито посмотрел на Кузьма и нахмурил брови.

– Как это трое не смогли? Наши вроде из десантуры?

– А так! Не смогли – и все! Еще двое подбежали помочь, так я уже вовремя остановил это Мамаево побоище, а то бы мы остались без наших казаков, и пришлось бы их лечить в больнице. Кузьма Гусаченко – морской офицер, прибыл на Родину в станицу Охотскую с Дальнего Востока и, как я понял, окончательно.

Он посмотрел еще раз на Кузьму и потом, понизив голос, уже почти шёпотом сказал:

– Он вполне может подойти вам для того дела, о котором мы давеча говорили с тобой и Науменко. По-моему, он спецназовец прирожденный. Один троих играючи и не самых слабых, одной рукой. Мы с тобой искали командира для нашего дела, а он – вот он здесь, сам прилетел к нам! Кстати, мы с его батькой Степаном немцев в гвардейской кубанской дивизии вместе рубали. Скажу честно, отменной храбрости казак. Разведчик он от Бога! Орден Славы и две «отваги» за ту войну.

Микола Павленко, в знак правильности доклада, стоя сзади, кивал головой и глупо улыбался.

Лицо Никиты Прокофьевича разгладилось, на нем появилась улыбка. Он, встав из-за большого стола, пошел навстречу Кузьме Гусаченко.

– Очень рад видеть вернувшегося на Родину казака! А чего небритый такой? – он погладил тыльной стороной руки щеки Кузьмы, – усы, понимаю – можно, казачья справа. А на щеках у тебя зачем трехдневная щетина? Ты же старший офицер. А у тебя, как у чеченского боевика!

– Так самолетом летел несколько дней. Побриться негде. Туалеты закрыты. Думал дома побреюсь уже! – начал оправдывался, как мальчишка, Кузьма.

– У меня здесь есть санитарная комната. Умывальник с туалетом. Можешь быстро побриться и помыться, привести себя в порядок. Бритва и туалетные принадлежности имеются? – спросил, засмеявшись, атаман, – а мы здесь стол с Павло Дмитриевичем пока сообразим. Небось, голодный с дороги? Подневаешь с нами, стариками, немного? И разговор к тебе есть серьезный.

Кузьма кивнул головой и быстро прошел за сотником Макаровым в умывальник приводить себя в порядок. Когда он вышел из умывальника, то круглый стол в соседней комнате был уже накрыт, в комнате на магнитофоне весело играла казачья мелодия, исполняемая известным на всю страну Кубанским казачьим хором:

Распрягайте хлопцы кони,

Та лягайте спачивать!

А я выйду в сад зэленый …

На столе стояла украинская горилка, нарезаны были ветчина, колбаса, сало, на отдельной тарелке лежали маленькие огурчики, помидорчики и свежий зеленый лучок. Также в отдельной плошке лежала квашеная капуста. Рядом стояла тарелка с жареной рыбой.

– Чем богаты, капитан 3-го ранга, тем и рады! Сидай к столу, будь ласка! У нас все по-простому. Саня, разливай горилку по рюмкам! – скомандовал он сотнику Макарову.

– Не, погодите маленько, Никита Прокофьевич! – сказал растроганный Кузьма и кивнул на сумку, – у меня там дары Дальнего Востока. Немного купил для родителей, в Находку специально ездил. Горбуша холодного копчения.

Кузьма вынул из сумки завернутую в газету горбушу. По комнате сразу разнесся запах красной копченой рыбы.

– Родителям и вези! Убирай! Чего здесь достал? Я угощаю сегодня! У нас здесь добра хватит на всех. Кубанская рыбка! Такой, небось, давно не пробовал?

– Родителям еще есть, Никита Прокофьевич! То для вас, небольшой подарок от чистого сердца! – продолжал настаивать Кузьма.

– Раз так – спасибо! Для нас каждый родовой кубанский казак на вес золота. Мало нас на Кубани осталось. Сначала одна война, потом революция, потом расказачивание и выселения, потом вторая война. Немцы. Досталось казакам. Рады твоему возвращению, потому как есть для тебя здесь одно очень важное дело. Но об этом потом!

Пока сотник разливал горилку и резал рыбу, привезенную Кузьмой, Никита Прокофьевич в толстые круглые очки разглядывал Кузьму.

– Мне тут, пока ты брился, Микола Павленко рассказал, что ты владеешь интересной борьбой, – продолжил атаман, – троих положил одной левой и ничего не могли они с тобой сделать и, мало того, разоружил их милиционера. Расскажи, что за борьба? Мне дуже интересно!

– Японская, самурайская, немного развитая и усовершенствованная мной. Батя после войны на Амуре одно время охранял лагеря с пленными японцами, вот там и научился. Мы жили рядом с лагерем, и мальчишки каждый день бегали туда. Я одному японцу понравился, и он меня многому научил.

– А как объяснялись? – спросил атаман, накладывая себе на тарелку дальневосточной рыбы.

– А по-японски и объяснялись. Я выучил немного, голова светлая была. Вот и разговаривали. До сих пор помню. Много ведь общего между их самураями и нашими казаками. Мой наставник, звали его Хироси Такаяси, объяснил мне.

– Интересно рассказываешь! – задумался атаман, – я об этом как-то и не думал никогда. Но если взять историю, то, действительно, у нас много общего. Они рыцари и мы рыцари. И те, и другие военное сословие, образовавшие государство. Надо будет почитать научной литературы по этому вопросу. Сравнить обычаи. Это же целая тема для докторской диссертации. Интересно! За казацких самураев предлагаю поднять