«Другой военный опыт»: российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1922) - Оксана Сергеевна Нагорная Страница 76

Негодных к строевой службе в действующей армии бывших пленных планировалось использовать как кадровую основу Всевобуча и резервных частей «по возможности в избранных ими для жительства районах»[1372]. Сторонники милиционной системы комплектования армии досадовали, что «многие из вернувшихся бывших офицеров в приискании средств для жизни вынуждены занимать должности вне специальности», в то время как их работа во Всевобуче могла принести пользу данной организации и одновременно улучшить их материальное положение[1373].

Инициатива по формированию территориальных кадров Всевобуча из соответствующих «в политическом отношении» своему назначению офицеров и унтер-офицеров в начальный период реализовалась по-разному. К примеру, Уфимский военный комиссариат приглашал всех бывших пленных занять должности сотенных, взводных и инструкторов по всеобщему военному обучению, обещая зарплату от 1200 до 1700 руб. в месяц, удовлетворение всеми видами довольствия наравне с тыловыми частями Красной армии и выбор места службы в соответствии с проживанием. Кандидаты должны были документально подтвердить законность своей отсрочки от мобилизации, а также предоставить рекомендации от местных властей или членов партии[1374]. Иваново-Вознесенский военком, напрасно ожидавший директив из центра, не проявил инициативы и подобной работы не проводил[1375]. В Пскове на весну 1919 г. половина из проживавших там репатриированных офицеров обучала гражданских лиц военным навыкам[1376]. При этом добровольно поступившие на службу теряли право пользования отсрочками от призыва и не могли переводиться на службу в другие советские ведомства[1377].

К лету 1919 г. комплектование инструкторского состава вернувшимися офицерами приобрело принудительный характер. В августе СТО обнародовал свое постановление «О предоставлении всех бывших офицеров и унтер-офицеров, вернувшихся из плена после 1 августа, в распоряжение Всеобуча», что потребовало дополнительной регистрации репатриированных на местах и ведения централизованной статистики в центре[1378]. С целью реализации нового распоряжения в январе 1920 г. на местах было проведено переосвидетельствование всех бывших унтер-офицеров, освобожденных от строевой службы по болезни, на пригодность для работы во Всевобуче. В случае положительного решения они объявлялись мобилизованными и подлежали немедленной отправке в распоряжение губернских отделов[1379].

Плохо поставленная организация учета не позволяет оценить масштаб мобилизации. Ведомственная переписка туманно говорит о «нескольких сотнях тысяч» призванных в Красную армию бывших военнопленных[1380]. В источниках можно обнаружить единичные упоминания о бывших пленных солдатах, окончивших командные курсы и дослужившихся до уровня командиров взвода[1381], что не позволяет, однако, сделать обобщения. Более яркой иллюстрацией представляется выборка по генералам и высшим офицерам бывшего ГШ. По разрозненным данным удалось установить факт возвращения в Советскую Россию из немецкого плена пяти генералов. Инвалидом вернулся из лагерей В.С. Заболотный, вскоре после возвращения скончался в Петрограде В.Ф. Прассалов[1382]. С.П. Ильинский работал сотрудником Единого государственного архивного фонда[1383]. Добровольно в Красную армию вступили В.Б. фон Кольшмидт и К.Я. Шемякин. Первый с 8 декабря 1919 г. числился преподавателем 22 Курских пехотных курсов, с 1921 г. — начальником учебной части. Второй 1 ноября 1918 г. занял пост начальника административного моботдела Тульского губкомиссариата по военным делам. К концу месяца он был назначен начальником тульской пехотной школы, а через год — тульским губвоенруком.

Из сорока офицеров бывшего ГШ, поименованных в списке 1917 г. как находящиеся в плену, на службе в Красной армии добровольно или по мобилизации оказались: Д.А. Бенземан, И.В. Высоцкий, А.В. Герберт, А.М. Григоров, Д.П. Малеев, М.К. Попов, Б.Л. Родендорф, С.Ф. Розанов, А.Н. Ситников, Н.М. Ушаков, Ф.Ф. Фешотт, П.Н. Шифрин, А.А. Шрейдер. Кроме того, в списке офицеров Красной армии с высшим военным образованием значились бывший подполковник Н. Новиков и бывший подпоручик М. Тухачевский. Примечательно, что в биографии последнего за 1923 г. факт пребывания в плену не упоминался. За исключением Тухачевского, вышеуказанные специалисты были привлечены к преподавательской деятельности на курсах и в вузах, в мобилизационные отделы или к архивной работе[1384], но не в боевые части.

Значительное количество бывших военнопленных генералов и высших офицеров после освобождения из лагерей встало на сторону антибольшевистских формирований. Так, в Добровольческой армии и ВСЮР сражались генералы Н.И. Глобачев, Л.В. де Витт, В.И. Масалитинов, А.Н. Розеншильд-Паулин, В. фон Юрковский, Г.Г. Джонсон[1385]. Показательно, что последний покончил жизнь самоубийством после окружения его частей Красной армией под Борисоглебском. На юге генерал Г.П.Гаттенбергер в качестве уполномоченного Колчака руководил набором офицеров в сибирскую армию. Находясь в 1920 г. во главе 2-го Марковского полка, он был смертельно ранен в ходе боевых действий в Крыму[1386]. Целую одиссею на пути в Добровольческую армию пришлось пережить генералу Н.Н. Мартосу. После пребывания в госпиталях Мценска и Москвы он на основании происхождения был отослан советскими органами на Украину. В Киеве сторонники гетмана Скоропадского сочли его большевистским шпионом и заключили в тюрьму. Только к 1919 г. бывший командующий 15-го армейского корпуса сумел добраться в деникинскую армию[1387]. Здесь же в южных армиях до чина генерал-майора дослужился прибывший из плена В. Нашинский. Отправленные из Германии через Данию генералы Н.А. Клюев и В.В. Мальм вступили в состав войск Северного фронта. На востоке в колчаковской армии оказался генерал А.Я. Усачев. Генерал И.А. Холмсен после освобождения из плена остался в Европе, где при союзных военных комиссиях представлял интересы антибольшевистских правительств[1388]. Из офицеров бывшего ГШ в различных белых армиях служили полковники Г.Н. Венецкий, Н.Г. Загнеев, А.Ф. Паннаш, подполковники Ф.Э. Бредов, А.А. Калинг, А.И. Кислов, капитаны П.Н. Богданович, Н.А. Волков, В.В. Добрынин, П.С. Мясников, В.И. Сизых, В.К. Фукс, поручик В.В. Гофман[1389].

Часть высших офицеров сыграла значительную роль в организации вооруженных сил государств, возникших на территории бывшей Российской империи. Так, видные посты в эстонской армии занимали капитаны В.Э. Вильман, П.А. Лилль, А.Я. Семенов. В военном училище и на курсах Эстонского ГШ преподавал генерал А.А. фон Ден. На службе в Польском ГШ, а позже в литовской армии состоял капитан К.К. Клещинский. В грузинской армии сражался капитан А.М. Джиджихия, попавший позже в т. н. «сталинские списки»[1390].

После поражения белых армий кадровые офицеры в большинстве своем осели в эмиграции. Солдаты или младшие офицеры, после возвращения из плена вступившие или мобилизованные в антибольшевистские формирования, оставались на советских территориях и в большинстве своем призывались в Красную армию. Несмотря на последующую многолетнюю службу, в том числе на командных должностях, а также на исполнение руководящих функций в различных органах, данная категория лиц оставалась на постоянном учете чрезвычайных органов как потенциально опасный контингент. Из списков бывших белых не исключало даже членство в партии — снятие с учета