Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции - Аллен Фрэнк Чу Страница 41

ее танковой бригады настраивало финнов на быструю и окончательную победу, но русские продолжали оказывать невероятно упорное сопротивление. Например, в одной из трех рот, угодивших в западню в Уомаа, оставшиеся в живых отказались сдаваться даже после того, как из строя выбыли 83 из 85 человек личного состава. Ядро обороны десяти небольших «мотти» составляли более 200 советских танков. Только два «мотти» в деревнях-близнецах Леметти Восточное и Леметти Западное обороняли более 100 танков. Даже будучи обездвиженными из-за нехватки топлива, они представляли собой грозные огневые точки. Вместе с полевой артиллерией и автоматическим оружием пехоты они составляли огромную огневую мощь. Для финнов, не имевших тяжелой артиллерии, было бы крайне опасно и неразумно штурмовать эти сильно укрепленные позиции, прежде чем свое веское слово не сказали холод и голод. Голод русским удалось отсрочить благодаря поеданию лошадей и в некоторой степени благодаря тому, что на данном участке неплохо поработала советская авиация, которой удалось сбросить осажденным некоторое количество провианта41.

168-я дивизия полковника Бондарева оказалась в так называемом «большом мотти», протянувшемся от северо-западной оконечности Кителя до Койриноя на Ладожском озере; в самых широких местах его размеры составляли примерно от 4,5 до 5 миль. Предвидя попытки Красной армии обеспечить снабжение этого соединения по льду озера, финны 20 января заняли северо-западные острова архипелага Питкяранта. Однако русские успели захватить ближайшие к Питкяранте острова, в том числе Пусунсаари. На островах шли ожесточенные ночные бои, когда русские отправляли вереницы саней на конной или танковой тяге на помощь своей попавшей в ловушку дивизии. До самого конца войны финнам удавалось разгромить большую часть этих колонн снабжения на пути к Койриноя, где на льду громоздились целые горы лошадей, саней и мертвых солдат42.

20 января другая финская ударная группа перерезала дорогу Уомаа – Кясняселькя и заняла оборону у реки Ууксунйоки, примерно в миле к востоку от Уомаа, где сдерживала натиск большей части советской 60-й дивизии, брошенной на выручку осажденной 18-й дивизии. К тому времени две дивизии финского IV армейского корпуса столкнулись с превосходящими силами противника на трех фронтах – у рек Коллаанйоки и Ууксунйоки и у Питкяранты – и одновременно глубоко в тылу несколько батальонов вынуждены были удерживать осаду двух русских дивизий и танковой бригады. К концу января несколько очагов сопротивления были уничтожены, и весь фронт в достаточной мере стабилизировался, но уже поступали зловещие разведывательные донесения о направлявшихся в район Ладожской Карелии дополнительных советских дивизиях…43

Вместо того чтобы высвободить часть IV корпуса для действий на важнейшем фронте Карельского перешейка, маршал Маннергейм был вынужден усилить этот участок за счет своих скудных резервов. В январе в корпус были направлены кавалерийская бригада (личный состав которой был «пересажен» на лыжи) и три отдельных батальона. В конце месяца генералу Хэгглунду была придана и недавно сформированная 23-я дивизия; однако сюда попал только один из полков дивизии: два других пришлось перебросить на Карельский перешеек в феврале44.

Говорить о затишье на Карельском перешейке в январе 1940 года уместно лишь в сравнении с суматошным периодом 17–20 декабря и еще более тяжелыми последующими неделями. В конце декабря русские приняли решение о временной приостановке наступательных операций. Однако авиация, в течение января усиленная на 50 процентов, и артиллерия, усиленная более чем на 150 процентов, подвергали линию Маннергейма и ее коммуникации

постоянным обстрелам и бомбардировкам. За этот период на объекты обороны Карельского перешейка более 4000 вылетов совершили бомбардировщики и почти 3500 – истребители. Артиллерийские обстрелы – теперь уже из тяжелых орудий – стали настолько эффективными, что передвижение по финским автомобильным и железным дорогам могло осуществляться только под покровом темноты. Даже полевые кухни приходилось подвозить к линии фронта ночью и увозить – до рассвета; первая порция еды распределялась по прибытии вечером, вторая партия готовилась ночью, чтобы ее можно было успеть раздать солдатам рано утром, когда еще темно. Несмотря на сильные холода, в палатках и других укрытиях нельзя было разводить огонь, так как даже малейший дым мог запросто спровоцировать артиллерийский обстрел45.

Бомбардировки, в результате которых разрушались полевые укрепления, нарушались коммуникации и росли потери, были наиболее интенсивными в районе Тайпале и в окрестностях Виипури. Непрекращающийся натиск на этих ключевых участках привел к сильному физическому и духовному истощению защитников. Измотанная 5-я дивизия, принявшая на себя основную тяжесть декабрьского наступления Красной армии в районе Сумма, в ночь со 2 на 3 с 4 на 5 января была снята с передовых позиций и переброшена на несколько миль южнее Виипури для обороны промежуточной линии укреплений. 5 января позиции на линии Маннергейма были официально заняты 6-й (резервной) дивизией, которая 1 января – с целью запутать противника – была переименована в 3-ю дивизию46.

10-я дивизия в Тайпале также нуждалась в заслуженном отдыхе, но резервов для проведения ротации на ее участке не хватало. Все, что можно было сделать, – это переименовать ее в 7-ю дивизию, в надежде внушить противнику, что тот столкнулся здесь с абсолютно новым подразделением. В конце января в район Пюхяярви, к северу от Суванто и в тылу 7-й (10-й) дивизии, в качестве резерва главнокомандующего была переброшена недавно сформированная и плохо оснащенная 21-я дивизия. К тому времени финны уже четко осознавали признаки грядущего наступления беспрецедентных масштабов47.

В начале января Сталин вызвал в Москву командующих Мерецкова и Грендаля. На встрече также присутствовали Андрей Жданов, высший партийный организатор в Ленинграде и член Политбюро, нарком иностранных дел Молотов, Н.Н. Воронов, начальник артиллерии Красной армии, нарком обороны Ворошилов и С.К. Тимошенко, командующий Киевским военным округом, чье руководство во время стремительной оккупации Восточной Польши несколькими месяцами ранее заслужило одобрение Сталина. После ужина Сталин объявил о создании централизованного оперативного управления, основной задачей которого было захватить линию Маннергейма до наступления весенних паводков (ежегодная оттепель на несколько недель обездвижит транспортные потоки, и крупные силы Красной армии окажутся скованными в момент потенциальной опасности на других советских границах). Горькие уроки первых пяти недель войны умерили оптимизм советского диктатора; теперь он признавал, что для выполнения поставленной задачи потребуются крупные подкрепления и скрупулезное планирование48.

7 января Ленинградский военный округ был преобразован в Северо-Западный фронт, который был вверен командарму Тимошенко, а Жданов входил в его Военный совет. Предполагалось, что наступление будет осуществляться как фронтовая операция, смежные фланги 7-й армии (Мерецков) и 13-й армии (Грендаль) нанесут главный удар на 25-мильном участке в направлении Сумма – Виипури. При дальнейшем уточнении плана в качестве зоны прорыва был выбран 10-мильный «шлюз Виипури»,