Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун Страница 33

указал на недостаток пропагандистской продукции и плохое вооружение вспомогательной полиции. По его мнению, многочисленные сомнения местных жителей в отношении германских властей были связаны с тем, что оккупанты не могли надежно защитить население от «бандитов». Именно эта причина послужила основным препятствием для того, чтобы гражданские лица полностью поверили немцам и стали еще активнее сотрудничать с представителями «нового порядка»[450].

О позитивном эффекте собраний и митингов велась речь на совещании высшего руководства генерального округа «Вайссрутения» 8—10 апреля 1943 г. Гебитскомиссар Хахаман, подчеркивая важность агитации, поделился с присутствовавшими нацистскими чиновниками вдохновляющими новостями. «С помощью устной пропаганды, – заявил он, – достигнуты наилучшие результаты – деревни, расположенные в партизанском тылу, на 100 % выполнили [продуктовые и зерновые. – Прим. авт.] поставки!»[451]

Тем не менее отнюдь не везде германские ораторы добивались успеха. Отношение населения к немецкой устной пропаганде хорошо иллюстрирует случай, произошедший осенью 1942 г. в деревне Поревичи (Ленинградская область, тыловой район группы армий «Север»). В деревню приехал офицер-пропагандист, сопровождаемый большой охраной. Более двух часов он говорил о победах вермахта, а когда завершил свою речь, к нему обратился 80‑летний старик. Пожилой человек сказал: «Вот ты говоришь, что сильная немецкая армия. Так почему же до сих пор вы Петроград взять не можете?» Проявив полную некомпетентность, офицер ударил старика резиновой палкой по лицу[452].

Известны также эпизоды, когда немцы специально не готовились к митингам, а проводили их в импровизированной манере, сразу же после боев с партизанами. К примеру, в марте 1943 г. каратели, отогнав партизанский отряд, заняли деревню Патцево (Смоленская область, тыловой район группы армий «Центр»). Немцы собрали крестьян и стали вести агитацию, заявляя, что партизаны будут разбиты. Не следует поддерживать «банды», говорили они, поскольку «бандиты» грабят население, а германские солдаты защищают мирных жителей. После этого оккупанты предложили обменять сигареты, спички, соль и мыло на сельхозпродукты[453].

В некоторых случаях оккупанты вели устную пропаганду перед началом крупных операций. Так, в разведсводке Западного штаба партизанского движения № 59 от 21 июня 1943 г. упоминается митинг, организованный 9 мая 1943 г. военным комендантом г. Мглин (Орловская область, тыловой район 2‑й танковой армии). На митинг собралось около 1000 человек. Комендант сказал населению: «Мглинский район сейчас почти не существует, потому что только Мглин да три-четыре деревни контролируются нами, остальные населенные пункты находятся под контролем партизан. Но это временно. Мы пока даем возможность партизанам грабить, пусть они покажут свое лицо, вызовут недовольство среди населения. А когда потребуется, мы стянем все силы из окружающих районов и в течение двух недель уничтожим всех партизан. У партизан нет хорошего командного состава, нет дисциплины, у них произвол и хаос. Настанет такой момент, когда само население восстанет против партизан за их грабеж. В далеком тылу России происходит массовое движение – в Казани, Самаре, Саратове. Восстала вся Грузия. Восставшие грузины присоединились к немецким частям. Большевики только могут хвастать и обманывать, а их зимняя кампания провалилась. Их союзники Америка и Англия заняли выжидательную позицию. Они думают, когда Россия и Германия ослабеют, тогда мы примем участие в разделе Европы. Но так не будет. Мы имеем много вооружения. Мы сильны и в состоянии вести войну около трех лет. Мы победим»[454].

Данная речь была произнесена в преддверии большой операции «Помощь соседу» (Nachbarhilfe, 19–28 мая 1943 г.), во время которой партизанам действительно пришлось очень тяжело и многие населенные пункты Мглинского района они оставили. Однако полностью уничтожить «народных мстителей» каратели не смогли. Оказалась бессильной в этом случае и устная пропаганда врага, пытавшаяся представить дело так, будто в глубоком тылу СССР вспыхнули восстания. В подобные заявления весной 1943 г. мало кто верил, так как ситуация на фронте изменилась не в лучшую для противника сторону.

Тем не менее, говоря об устной пропаганде немцев на Востоке, следует признать ее широкий охват и результативность. Об этом рассказал после войны полковник вермахта Х. Найтцель, подготовивший в американском плену брошюру о мерах безопасности в тылу германских войск в оккупированных районах СССР. Найтцель отмечал, что «эффективным средством распространения пропаганды являются речи на митингах или заседания муниципальных советов. Самые лучшие результаты достигаются тогда, когда пропаганда распространяется устно»[455].

«На немецкой волне». Радиопропаганда

Высокая оперативность сообщения информации адресату также достигалась за счет радиовещания. С точки зрения нацистов, особенно министра народного просвещения и пропаганды доктора Геббельса, радио считалось «самым современным и самым важным инструментом массового воздействия»[456]. В период оккупации радио занимало одно из ведущих мест в арсенале пропагандистских средств Третьего рейха.

С началом похода на Восток от отдела пропаганды ОКВ была выделена группа подвижных радиостанций, каждая из которых обозначалась определенной литерой («B», «C», «К», «J», «О», «F», «Н», «G», «Р»), а также особые солдатские радиостанции («Дон», «Моника», «Марта», «Урсула», «Генрих», «Хильдегард», «Дунай», «Зигфрид», «Гизела»), обслуживавшие части и соединения действующей армии[457]. В первое время именно они обеспечивали вещание в захваченных областях, поскольку отступавшие войска Красной армии старались уничтожать или повреждать основные радиоузлы и трансляционные сети[458].

По мере того как немцы восстанавливали проводную связь и радиоточки в занятых советских населенных пунктах, менялась не только система радиопропаганды на оккупированных территориях СССР, но и сетка вещания. В соответствии с руководством начальника отдела пропаганды ОКВ полковника Веделя о ведении пропаганды в завоеванных восточных областях от 24 ноября 1941 г. был определен перечень радиостанций и установлены часы для прослушивания передач. К примеру, вещание на Востоке осуществляли радиостанции «Висла», «Барановичи», «Минск», «Дэ-Ка-Це 2» («DKC 2»), «Дэ-Цэт-Ха» («DZH»), «Дэ-Икс-Йот» («DXJ»), «Дэ-Икс-Бэ» («DXB»). Указанные радиостанции вели программы на белорусском, украинском и русском языках, охватывая огромные пространства в тылу групп армий «Юг», «Центр» и частично «Север»[459].

Для районов Прибалтики немцы создали группу радиовещания «Остланд» под руководством Х. Криглера, подчинявшегося отделу пропаганды канцелярии имперского комиссара Г. Лозе. Группа отвечала за радиовещание в генеральных округах «Эстония», «Литва», «Латвия» и «Вайссрутения». Подразделение развернуло главные ретрансляторы в Риге, Мадоне, Кулдиге, Лиепае, Каунасе и Таллине, то есть в тех городах, где находились радиоузлы[460]. В тыловом районе группы армий «Север» важные радиоузлы размещались в Пскове, Острове, Великих Луках, в тылу группы армий «Центр» и генеральном округе «Вайссрутения» – Смоленске, Орле, Брянске, Минске, Барановичах, Вилейке, Слониме, Слуцке, Орше, Борисове, Могилеве и Толочине, в тылу группы армий «Юг» – Киеве, Виннице, Донецке, Ворошиловграде, Житомире, Николаеве, Мариуполе, Харькове и Шостке. В оккупированном Крыму радиотрансляционные узлы были открыты в Симферополе, Ялте и Феодосии[461].

Следует сказать, что