Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей Страница 21

во второй половине июля сопровождалась увеличением численности личного состава СС и полиции. Хотя Гиммлер не присутствовал на совещании 16 июля, в силу того что с 15 по 20 июля он находился в штаб-квартире фюрера в Восточной Пруссии, на следующий день он нашел время пообедать с двумя участниками совещания, а впоследствии получил копию протокола совещания 16 июля. Что еще важнее, в указе об охране полицией оккупированных восточных территорий, подписанном фюрером 17 июля, четко говорилось, что любые «полицейские меры» на оккупированном Востоке являются «делом рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции», то есть Гиммлера. Это официальное подтверждение его полномочий на оккупированных советских территориях наряду с призывами Кейтеля побудило Гиммлера привлечь дополнительные силы СС и полиции. Хотя само развертывание планировалось на протяжении многих недель, здесь важно время его осуществления. 19 и 22 июля две бригады СС (кавалерийская бригада СС, состоявшая из 1-го и 2-го кавалерийских полков СС, и 1-я пехотная бригада СС) общей численностью более 11 000 человек были переданы высшему руководителю СС и полиции для размещения в центральной и южной частях оккупированной территории СССР. Примерно 23 июля еще одиннадцать батальонов полиции порядка, каждый численностью около 500 человек, были переданы от различных военных командований в тыловых районах высшему руководителю СС и полиции на севере, в центре и на юге оккупированных советских территорий. На протяжении нескольких дней последней недели июля к 3000 членов айнзатцгрупп добавились от 5500 до 6000 сотрудников полиции порядка и 11 000 эсэсовцев, в результате чего общая численность увеличилась почти до 20 000 человек{121}.

Таким образом, вполне вероятно, что в середине июля 1941 г. было принято решение о расширении ликвидационных операций на все советское еврейство и о предоставлении дополнительной живой силы для достижения этой цели. Эскалация убийств могла произойти только после того, как Гиммлер существенно увеличил количество войск СС и полицейских, действующих в тылу наступающей немецкой армии. Согласно первоначальным планам, немецкие войска должны были остановиться на воображаемой линии, соединяющей Архангельск на Белом море на севере с Астраханью на Каспийском море на юге, примерно в 480 км к востоку от Москвы. Согласно этому прогнозу, айнзатцгруппы, насчитывавшие около 3000 человек, должны были уничтожить как минимум всех мужчин-евреев призывного возраста на территории, в три раза превышающей размер территории, фактически завоеванной немецкой армией в 1941 г. График этого массового убийства был рассчитан на двенадцать недель: немецкие планировщики надеялись, что к этому времени война будет выиграна. В связи с непредвиденными военными неудачами начиная со второй половины июля 1941 г. от войск СС, полицейских и обычных солдат требовалось расширять и интенсифицировать убийства на оккупированных землях на Востоке, прежде всего в уязвимых тыловых районах. Советские евреи, «опора жидобольшевистской системы» (по словам Ойгена Мюллера), а следовательно – главный враг Германии, должны были стать первыми жертвами этой оргии смерти{122}.

Первым подразделением СС, перешедшим к политике убийства всех евреев независимо от их возраста и пола, была айнзатцкоманда 9 из айнзатцгруппы B. Под командованием Альфреда Фильберта она не позднее 25 июля прибыла в белорусский город Вилейку, где остановилась на несколько дней. Как и другие команды четырех айнзатцгрупп, EK 9 в первые пять недель кампании Германии против Советского Союза выбирала в качестве мишени преимущественно еврейских мужчин призывного возраста. Начиная с Вилейки ситуация резко изменилась. Согласно послевоенным показаниям двух бывших офицеров айнзатцкоманд, Герхарда Шнайдера и Вильгельма Грайффенбергера, именно здесь Фильберт 29 июля провел беседу со своими офицерами, в ходе которой пояснил, что по приказу вышестоящих инстанций в будущем расстрелы следует распространить также и на еврейских женщин и детей. Причиной этих новых приказов, заявил он, стала критика в адрес подразделения за слишком низкие показатели расстрелов. После войны Шнайдер свидетельствовал:

Мы только прибыли в Вилейку из Вильнюса, когда доктор Фильберт, вернувшись с совещания руководителей команд в другом месте, созвал собрание офицеров. Было видно, что он сам взволнован, огорчен и очень серьезен. Он сообщил нам, что вернулся с совещания руководителей команд, на котором должен был присутствовать сам Гейдрих, либо должны были быть объявлены его новые приказы. Как бы то ни было, ему устроили выволочку. ЕК 9 привлекла негативное внимание Гейдриха, в частности, потому, что ее активность, проявленная при выполнении приказов о расстреле, оказалась недостаточной. Кроме того, поскольку было приказано распространить расстрелы на женщин и детей, он просто не мог больше в одиночку справляться с руководством командой, которой предстояло реализовать новые повышенные требования. Указав на меня, он приказал: «Завтра вы примете командование». Он приказал принять участие в операции еще одному или двум офицерам.

Хотя показания, данные Шнайдером и Грайффенбергером в суде после войны, отличались от их действий непосредственно в местах совершения своих преступлений в 1941-м, послевоенные свидетельства Грайффенбергера подтвердили слова Шнайдера о моменте, контексте и характере новых приказов и местонахождении команд в момент их получения:

Мы пробыли в Вилейке всего несколько дней, когда Фильберт провел штабное совещание с небольшой группой офицеров. Я полагаю, что, кроме меня и Фильберта, на этом совещании присутствовали Шнайдер и [Фридрих] Кляйн. В ходе этого штабного совещания Фильберт сообщил нам, что он получил от вышестоящего начальства приказ в дальнейшем расстреливать еврейских женщин и детей. Кроме того, Фильберт воспользовался случаем, чтобы указать на то, что представленные цифры расстрелов подверглись наверху критике как слишком низкие.

Очень сомнительно, что реальной причиной для издания новых приказов о включении женщин и детей в операции по расстрелу было якобы медленное выполнение квот на казни. В конце концов, к этому моменту EK 9 расстреляла и убила больше людей, чем любая из других команд айнзатцгруппы B. Один из членов штаба айнзатцгруппы B, лейтенант СС Андреас фон Амбургер, свидетельствовал после войны, что «в айнзатцгруппе B было общеизвестно, что EK 9 особенно строга в своем подходе к ликвидации еврейского населения». Следует помнить также, что ни Шнайдер, ни Грайффенбергер не присутствовали при отдаче новых приказов Фильберту. В своих показаниях после войны они просто передавали то, что Фильберт сказал им в Вилейке. Возможно, предвидя недовольство некоторых своих офицеров относительно убийства женщин и детей – это недовольство, как мы увидим, действительно высказывалось, – Фильберт мог представить новые приказы не как целенаправленное расширение идеологической или расовой программы массовых убийств, а скорее как неизбежное наказание за (мнимую) медлительность EK 9{123}.

Что касается получения инструкции самим Фильбертом, после войны Шнайдер рассказывал о церемонии «знакомства с приказами», «на которой либо присутствовал сам Гейдрих, либо доводился до сведения прямой приказ Гейдриха». Вот что показал после войны Грайффенбергер:

У нас была радиосвязь с айнзатцгруппой B. Несколько раз Фильберту приказывали присутствовать на совещаниях с сотрудниками группы. […] Насколько мне известно, РСХА [в] Берлине вмешалось в вопрос о расстрелах евреев позднее, когда мы находились в Вилейке, в одном-единственном случае, относительно того, чтобы в будущем также расстреливать женщин и детей.

Поскольку Гейдрих был руководителем Главного управления безопасности рейха и в этом качестве командовал айнзатцгруппами, весьма вероятно, что новые приказы действительно исходили от него. Если Гейдрих отдал приказ напрямую, как указал Шнайдер, то Фильберт, чтобы его получить, должен был отправиться в Берлин. 20 июля, в день отбытия EK 9 из Вильнюса, Гейдрих начал трехдневную поездку на южный участок советского фронта в районе Ямполя на Украине. Там он вновь присоединился к 77-й истребительной эскадрилье, в составе которой он уже принимал участие в воздушных рейдах над Норвегией в предыдущем году. Затем он вернулся в Берлин. Его следующая поездка на оккупированные советские территории состоялась только в начале сентября, когда он посетил восточную ставку Гиммлера «Заповедный лес» (Хегевальде) под Житомиром. В возвращении на территорию рейха во время службы на оккупированных землях для членов команд не было ничего необычного. Например, Грайффенбергер вернулся в Германию в середине июля, чтобы отправить посылки с мехами семьям военнослужащих айнзатцкоманд. Таким образом, получается, что Гейдрих известил о новых приказах Фильберта лично