«Офицерство волнуется…» Российский офицерский корпус и публичная политика в 1905–1914 годах - Антон Юрьевич Фомин Страница 2

Итогом государственных преобразований 1905–1906 гг. стала легализация публичной политики. Различные социальные и профессиональные группы получили возможность открыто отстаивать свои интересы. Вопреки распространенному мнению, военные не составляли здесь исключения. После издания «временных правил» о печати от 24 ноября 1905 г. в России начался настоящий газетный бум. Резко возросло и количество военных изданий. Освобожденная от жесткого контроля администрации военная печать превратилась в площадку для свободного обмена мнений, став частью автономной публичной сферы, как ее понимал Ю. Хабермас[7]. Публичное, в противоположность частному, связано с интересами общества как целого. Под обществом (публикой) понималась совокупность частных индивидов, сплачиваемая сферой массовой коммуникации, иными словами, публика – «общность тех, кто читает, пишет и интерпретирует»[8]. Таким образом, член публики – тот, кто участвует в общественной дискуссии, процессе формирования общественного мнения. На страницах военных изданий (даже в официальном «Русском инвалиде») не существовало служебной иерархии. Обер-офицер мог открыто спорить с генералом. Полемика в военных изданиях велась на общих основаниях: она подразумевала равенство участников, различия между ними определялись лишь убедительностью аргументов[9].

Основную часть «пишущей публики» составляла образованная элита – выпускники высших военно-учебных заведений: Николаевской академии Генерального штаба, Александровской военноюридической академии, Николаевской инженерной академии и Михайловской артиллерийской академии. Военная печать являлась голосом профессионального сообщества. Через обращение к периодике можно изучить политические предпочтения офицерской корпорации (во всяком случае, ее «пишущей» части). Офицеры были серьезно ограничены в гражданских правах, но их публикационная активность никак не регулировалась юридически (кроме запрета на участие в «противоправительственной агитации»). При этом армия принадлежала к числу т. н. тотальных институтов, стремившихся контролировать и регламентировать все сферы деятельности военнослужащих[10]. Не являлась исключением и частная, семейная жизнь. К примеру, известно, что младшие офицеры могли заключать брак только с разрешения командира[11]. Имели место и попытки установить жесткий контроль над выступлениями военнослужащих в печати. В 1907 г. Совет государственной обороны рассматривал проект «правил о порядке надзора за литературной деятельностью военнослужащих»[12]. При Главном штабе предлагалось учредить специальную комиссию для рассмотрения литературных произведений военнослужащих, нарушающих военную дисциплину, нормы «военной этики» и наносящих ущерб «требованиям и интересам военного ведомства»[13]. Комиссию предполагалось наделить правом вынесения дисциплинарных взысканий – вплоть до увольнения провинившихся со службы[14]. Проект не был реализован, вероятно, ввиду потенциального недовольства наиболее образованной, «пишущей» части офицерства такой мелочной опекой со стороны начальства. Однако во избежание неприятностей по службе офицеры нередко предпочитали публиковаться анонимно или используя псевдонимы. Для них публицистика была практически единственным способом законного участия в общественно-политической жизни. Для военных закон делал недоступными те формы самоорганизации, которые в начале XX в. активно осваивали представители интеллигентных гражданских профессий. Университетские профессора, земские служащие, врачи и учителя собирались на профессиональные съезды, создавали общества, ассоциации и союзы[15]. В то же время единственной площадкой, на которой опосредованно мог «звучать» голос военного сообщества, являлась печать.

В фокусе исследования находятся наиболее политизированные военные издания – официальные (газета «Русский инвалид»), официозные (получавшие казенное финансирование) и «независимые». До революции 1905–1907 гг. военная печать была представлена прежде всего официальными изданиями военного ведомства – газетой «Русский инвалид» и журналом «Военный сборник». «Русский инвалид» являлся не только старейшей (первый номер вышел в 1813 г.), но также наиболее известной и читаемой военной газетой России. В начале XX в. ее номера регулярно рассылались по библиотекам офицерских собраний, войсковым штабам и военно-учебным заведениям. Практиковались «групповые читки» в штабах частей, собраниях офицеров, среди нижних чинов и т. д. Учащиеся военно-учебных заведений, а в некоторых случаях и действующие офицеры, должны были реферировать статьи военных изданий, в том числе и «Инвалида»[16]. Содержание официального отдела газеты, в котором размещались приказы по военному ведомству, так или иначе доводилось до сведения офицеров и нижних чинов усилиями командования разных уровней. Первым «независимым» военным изданием России принято считать журнал «Разведчик», появившийся в 1889 г. «Разведчик» не получал прямого казенного финансирования (хотя и зависел от рекомендаций Главного штаба к распространению в войсках) и не ассоциировал себя ни с одной из официальных структур (будь то министерство или штаб округа). Его бессменным издателем и редактором был отставной капитан В.А. Березовский. Поначалу военное ведомство прохладно относилось к начинанию Березовского – издание спасло то, что оно старалось держаться в стороне от политики. «Разведчик» воспринимался скорее в качестве полуразвлекательного иллюстрированного журнала. С ликвидацией в 1905 г. предварительной цензуры и фактическим установлением явочного порядка учреждения периодических изданий в стране начался газетный бум, затронувший и военную печать. Острая полемика по мотивам Русско-японской войны оживила в том числе страницы официального «Русского инвалида». В 1906–1907 гг. в стране стали массово появляться новые военные издания. А.И. Деникин даже назвал это явление «военным ренессансом»[17]. Большинство из них стремилось заручиться финансовой поддержкой властей и продемонстрировать свою полезность для военного ведомства. Однако некоторые (прежде всего, газета «Военный голос») не боялись вступать в открытую конфронтацию с правительством и Военным министерством. Русско-японская война наглядно продемонстрировала недостатки русской армии и ее офицерского корпуса. Нарастающая тенденция к повышению профессионализма, углублению специальной подготовки и применению научных знаний в военном деле и военном управлении вступала в конфликт с доставшимися от XIX в. традициями, аристократическим духом, а в конечном итоге – с консервировавшим архаичные формы политическим строем империи. Охватившее общество стремление к политическому участию, свободе публичных дискуссий, созданию институтов представительства и контроля за бюрократической вертикалью во многом затронуло и военную среду. Офицерство нуждалось в публичном осмыслении итогов войны. Конфликты между поколениями (главная ответственность за военные неудачи лежала на старшем генералитете), между консервативным аристократическим гвардейским офицерством и более профессиональными, усваивавшими рациональные технократические подходы офицерами Генерального штаба, теперь могли выплеснуться на страницы приобретшей в 1905 г. относительную свободу печати. Получили свое отражение и претензии армейского строевого офицерства, делившего тяготы войны с нижними чинами и недовольного привилегиями обеих названных выше групп.

Вторую группу составляет ведомственная документация из архивохранилищ Москвы и Санкт-Петербурга. В делах различных фондов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) содержатся данные о программе и финансировании периодических изданий, документы, отражающие политику военного ведомства в области печати, свидетельства политической активности офицерства и генералитета, информация о конфликтах внутри военной корпорации и т. д. В рамках данного исследования задействованы ф. 1 и ф. 29 (Канцелярия Военного министерства), ф. 400 (Главный штаб), ф. 2000 (Главное управление Генерального штаба), ф. 830 (Совет Государственной обороны), ф. 868 (Комитет по образованию войск при Военном совете), ф. 962 (Верховная комиссия для всестороннего расследования обстоятельств,