Измена командармов - Андрей Владиславович Ганин Страница 15

член военной комиссии ЦК ПСР И.С. Дашевский: «Мы считали необходимым принять активное участие в ее (Красной армии. — А.Г.) формировании, как по соображениям иметь в частях и на командных постах преданных нам людей, так и потому, что в случае близкого, как нам казалось, свержения власти большевиков Красная армия оказалась бы единственным зародышем организованной военной силы для обороны государства»[151].

Газета «Народовластие», издававшаяся в Хвалынске, в июле 1918 г. в посвященном Махину панегирике отметила, что «в качестве специалиста военного дела он был привлечен к работе в военной секции при Центральном Комитете партии соц[иалистов]-революционеров. Благодаря участию этого человека с законченным военным образованием и богатым опытом войны, секции удалось наметить план работы и создать необходимые центры, связанные с партией»[152]. Похожие сведения были напечатаны и в самарском «Городском вестнике»: «Ф.Е. Махин много работал в военной секции при Ц.К. партии с.-р. Благодаря его участию в этой работе удалось безболезненное освобождение Уфы от большевизма»[153].

Подробнее роль Махина осветил член ЦК ПСР М.А. Веденяпин: «Восьмым советом партии с.р. было принято, что основными задачами партии являются борьба за восстановление независимости России и возрождение ее национального государственного единства на основе разрешения социально-политических задач, выдвинутых Февральской революцией, и что главнейшим препятствием к осуществлению этих стремлений является большевистская власть.

Поэтому ликвидация ее составляет очередную и неотложную задачу. Для проведения в жизнь этого постановления военной секции Центрального комитета партии с.-р. пришлось вести методическую и всестороннюю конспиративную работу для свержения советской власти. В число работников секции в качестве военного специалиста вошел бывший председатель бюро партии с.-р. 3-й стр[елковой] дивизии, начальник штаба этой дивизии, Генерального штаба подполковник Феодор Евдокимович Махин.

Благодаря его участию как человека с законченным военным образованием и богатым опытом войны, военной секции удалось наметить план правильной организационной работы и создать необходимые центры, связанные с партией, при некоторых большевистских военных учреждениях. Это обстоятельство позволяло быть в курсе военно-организационных и оперативных предположений самозваных вершителей судеб России»[154].

Член ЦК ПСР В.М. Зензинов в эмиграции вспоминал о подпольной работе эсеров в 1918 г. и в том числе о сотрудничестве с Махиным: «Мы вошли в сношения с несколькими военными специалистами, стоявшими на необходимости вооруженной борьбы с большевиками и разделявшими демократические взгляды, но не примыкавшими ни к одной из существующих политических партий. Мы знали, что среди них были лица, которые не разделяли наших социалистических взглядов, и это нас не останавливало — мы вовсе не хотели замыкаться в нашей работе в узких партийных рамках. Наиболее крупным из них был полковник т[оварищ] Ткаченко[155], бывший начальник оперативного отдела штаба одного из командующих армией за время последней войны. При их помощи нам удалось в течение 4–5 месяцев создать в Москве строго законспирированную организацию, состоявшую из нескольких тысяч вооруженных людей, живших в разных частях города и готовых по сигналу выступить на улицу. В эту организацию входили рабочие (выбранные из организации Московского комитета), демократически настроенное офицерство и главным образом демобилизованные солдаты. Каждой частью ведало особое лицо, и все участники распадались на маленькие группы по 5-10 человек, каждая группа имела своего представителя. Время от времени делали им смотр: члены нашей организации собирались в церквах во время богослужения и молчаливо их обозревали[156].

Вряд ли надо говорить, насколько трудна и ответственна была эта работа. Она требовала огромной выдержки, организационного умения, конспиративности, она, наконец, поглощала огромные средства, так как большинство членов этой организации жило на средства партии. Кроме создания непосредственной организации, перед нами стояли и другие задачи: разведка и проникновение в большевистские организации. Здесь тоже была поставлена большая работа. Она облегчилась одним чрезвычайно существенным обстоятельством. Однажды в марте в редакцию эсеровской газеты “Труд” явился [под]полковник, только что приехавший с Румынского фронта[157]. Он искал связи по военным делам с Центральным комитетом партии социалистов-революционеров — его направили ко мне. Это был [под]полковник Генерального штаба Федор Евдокимович Махин, член партии социалистов-революционеров, сражавшийся на Румынском фронте в армии генерала [Д.Г.] Щербачева. В борьбе с большевизмом на фронте щербачевская армия оказалась одной из наиболее устойчивых. [Под]полковник Махин предложил в распоряжение партии те части, которые в это время, как демобилизованные, возвращались с Румынского фронта на Северный Кавказ (в Ставрополь), и брался, изменив направление этих частей в пути, направить их в Москву и здесь выступить с ними против советской власти. Он хорошо знал настроение этих частей, убежден был в том, что оно было достаточно крепким, и ручался за успех. Взвесив хладнокровно это предложение, имея в прошлом богатый и печальный опыт подобного рода начинаний, мы отклонили это предложение, боясь превращения его в авантюру, так как мы боялись настроения фронтовых частей, которые так часто при непосредственном соприкосновении с большевиками их беззастенчивой и ловкой демагогией разлагались как по волшебству.

[Под]полковник Махин остался в Москве и вскоре сообщил нам, что через знакомых ему офицеров Генерального штаба большевики сделали ему предложение поступить к ним на службу. Взвесив все обстоятельства и узнав обстановку, мы посоветовали [под]полковнику Махину это предложение принять. Вскоре ему поручили при главном большевистском штабе заведование всей операционной частью — и мы таким образом всегда были в курсе всех военных операций на всех фронтах. Несколько раз, ранними утрами, до прихода политических комиссаров на службу, я виделся с [под]полковником Махиным в главном штабе большевиков — в прекрасном барском особняке, помещавшемся на Триумфальной-Садовой, и там получал от него нужные сведения. Позднее [под]полковнику Махину предложено было большевиками отправиться на Восточный фронт для борьбы с чехословаками. Он, опять-таки с нашего согласия, принял предложение, набрал штаб (почти исключительно из эсеров) и в нужный момент сдал Уфу чехословакам и войскам Народной армии без боя, перейдя вместе со всем своим штабом в распоряжение Комитета членов Учредительного собрания. В рядах Народной армии он оставался на самых ответственных постах до самого последнего времени, то есть до декабря 1918 года»[158]. И хотя Зензинов не вполне точно назвал место службы Махина, прямое и сравнительно подробное свидетельство о внедрении Махина в Красную армию по заданию ЦК партии эсеров представляется крайне важным.

Член военной комиссии ЦК ПСР И. С. Дашевский показал на процессе ПСР: «Я был вызван в Москву по решению Центрального комитета в первых числах апреля. Здесь я встретился с членом Центрального комитета [Е.М.] Тимофеевым, который связал меня с членами Центрального комитета Зензиновым и [Б.Н.] Моисеенко, сказав, что с ними мне придется взяться за организацию военной работы. Со