Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус Страница 35

к примеру 31 мая 1981 г. его секретарь А. Бычков звонил в Белгород, Курск, Орел, Брянск, Калугу, Тулу, Тамбов, Харьков, Ростов, Рязань, Кострому, Ульяновск, Владимир, Волгоград, Запорожье, Краснодар и Ставрополь, требуя сведений о состоянии озимых посевов и прошедших за последние дни дождях в этих областях и краях. «Результаты доложены Л.И. по телефону на дачу», – подводил итог Бычков[386].

3 июня 1981 г. уже другой секретарь, Н. Суходольский, «по поручению Л.И.» позвонил в Курск, Тулу, Орел, Кострому, Новгород, Белгород, Барнаул, Оренбург, Харьков, Тамбов, Калугу, Липецк, Ульяновск, Горький, Воронеж. Полученные сведения были доложены Брежневу и по его указанию разосланы членам Политбюро, а также заведующему сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС В.А. Карлову[387]. 6 июня секретарь А.И. Кечин позвонил в 19 областных городов с целью получения сведений о состоянии посевов и «прошедших дождях на 6.VI. в 19 областях черноземной и нечерноземной зон». На следующий день, в воскресенье, Брежнев лично звонил в приемную Кремля, чтобы получить сведения, собранные А.И. Кечиным. Сведения с мест, которые в очередной раз собрал Н. Суходольский, 10 июня «Л.И. взял с собой. После ознакомления переслал т. Черненко»[388]. Данные о погодных условиях и состоянии посевов регулярно пересылались секретарями утренней и вечерней почтой Брежневу не только на дачу в Заречье, но и в Завидово, что в то время было редким явлением. В ответ первые секретари обкомов и крайкомов КПСС сами наперебой звонили в приемную генсека и докладывали о состоянии зерновых и погодных условиях, не дожидаясь звонков брежневских секретарей.

17 июня поздно вечером А. Бычков вновь получил от Брежнева задание «обзвонить ряд областных центров ЦЧП и нечерноземной зоны». Бычков получил не только «сведения о прошедших дождях с 13 по 17 июня в Воронеже, Курске, Липецке, Тамбове, Брянске, Владимире, Горьком, Калинине, Калуге, Костроме, Орле, Рязани и Ярославле», но и зафиксировал график работы обкомов. Так он сделал для себя (и для Брежнева) неутешительный вывод: «В Туле и Горьком дежурят по обкому только до 23:00»[389].

20 июня в субботу начальник охраны Рябенко, находясь вместе с Брежневым в Завидове, запросил в Кремле собранные секретарями сведения, но этого генсеку было мало. Он сам позвонил в полночь в приемную Кремля из Завидова и просил, чтобы ему зачитали сводки о погоде и посевах. На следующий день секретари собрали и представили Брежневу справки о погодных условиях и о состоянии посевов в 26 краях и областях. 22 июня генсеку было доложено о погодных условиях в 17 областях Российской Федерации и 18 областях республики Казахстан. 28 июня секретарь Алдохин обзвонил 20 областей РСФСР, Суходольский обзвонил ряд областей Казахской ССР[390]. С 1 июля 1981 г. Брежнев снова лично звонил на места, пытаясь своим авторитетом подвигнуть местных руководителей уделить как можно больше внимания будущему урожаю [391].

С одной стороны, такие практики свидетельствовали о стремлении Брежнева не выпускать власть из своих рук вплоть до последнего дня своей жизни, демонстрируя «недреманное око», с другой стороны, их можно трактовать как посильное выполнение Брежневым своего долга перед страной и народом. Даже за несколько месяцев до смерти, в июне 1982 г., мы находим у Брежнева давно уже ставшие обыденными записи: «Кунаев – обстановка нормальная <…> Кустанай – хорошо <…> Шакиров – Башкирия – вполне удовлетвор[ительная обстановка], рассчитыв[ает] на средний урожай. Оренбург – средний урожай не получится. Липецк – все хорошо»[392].

«Лебединой песней» Брежнева стала его записка в Политбюро ЦК КПСС от 28 августа 1982 г. по вопросам развития зернового хозяйства, которая, как отмечают авторы специальной публикации, «каких-либо принципиальных новаций не содержала. Перечисляемые в ней мероприятия являлись составной частью уже реализуемой в СССР программы интенсификации. Это фактически признавалось в документе. В нем указывалось, что все предлагаемые меры очевидны, на необходимость их реализации неоднократно указывалось в партийно-правительственных решениях»[393]. «Я решительно не верю, что мы обречены на постоянный импорт зерна. Это – мера аварийная. От импорта зерна можно избавиться», – утверждал Брежнев в преамбуле записки[394]. После его смерти импорт зерна, как бы ни парадоксально это звучало, ставший одним из главных инструментов реализации брежневской социальной политики, был продолжен преемниками и достиг в 1985 г. около 46 млн тонн.

«Кунаев обстановка нормальная…» Запись Л.И. Брежнева

29 июня 1982

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 989. Л. 194]

«С животноводством – хорошо с мясом – плохо». Записи Л.И. Брежнева

17 февраля 1969

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 981. Л. 70 об.]

§ 3. Накормить народ: Брежнев и животноводство

«С животноводством – хорошо. С мясом – плохо»

Еще одной болевой точкой для Брежнева на протяжении всех 18 лет его нахождения у власти было животноводство. Отказавшись от амбициозных хрущевских планов «догнать и обогнать Америку» по производству мяса, масла и молока, забыв про озорной лозунг «держись, корова, из штата Айова», а также хорошо усвоив уроки «позорного» рязанского дела, Брежнев тем не менее был нацелен на то, чтобы добиться бездефицитного обеспечения населения СССР отечественной мясомолочной продукцией. В 1973 г. Брежнев образно сформулировал: «Животноводство – это вторая целина»[395].

Насколько непростой оказалась задача подъема животноводства свидетельствует парадоксальная запись в его «дневнике» от 17 февраля 1969 г.: «С животноводством – хорошо. С мясом – плохо»[396]. Эта запись относилась к Сибири, но отражала действительное положение дел в СССР в целом[397]. Согласно данным, предоставленным Брежневу его помощником В.А. Голиковым в сентябре 1971 г., в СССР на душу населения действительно приходилось больше скота, чем в других странах – 0,43 головы (например, в ГДР этот показатель составлял 0,36, в ФРГ – 0,25 головы), но когда дело доходило до количества выхода мяса на единицу убойного скота, то в СССР этот показатель в 1970 г. равнялся 117 кг[398], в ГДР – 198 кг, в США – 214 кг, в Венгрии – 283 кг[399].

Одной из главных причин такого положения являлась хроническая нехватка кормов. Описанные выше проблемы зернового хозяйства с пугающей периодичностью приводили к недокорму, а то и к массовому падежу скота. Сильный удар по животноводству нанесла зерновая катастрофа 1963 г., когда «кормов не хватало даже для маточного поголовья свиней в племенных хозяйствах, не говоря уже о других отраслях животноводства. Не имея возможности содержать животных, колхозы и совхозы стали сдавать легковесный скот – молодняк, подсвинков и птицу»[400]. В результате выросли цены на