Долгорукий. Суетолог Всея Руси. Том 2 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок Страница 33

— Найти немедленно! — прошипел сквозь зубы Пушкин и пинком выпихнул монстра за дверь. Тот аж покатился по полу, словно огромный шар…

Поднявшись, клоун поспешно закивал и побежал прочёсывать огромный подземный комплекс в поисках девушки, спотыкаясь на каждом шагу. Предстояла непростая задача…

Пушкин медленно повернулся к Насте и Лыкову. Те застыли, словно загипнотизированные, неотрывно глядя на князя.

— Какой бы силой вы ни обладали, — тихо, но твердо произнес Пушкин, — вам не одолеть мой Дар. Дар Автора. Я, и только я решаю, что и как будет происходить в Лукоморье.

Настя и Лыков бормотали что-то в ответ, но их голоса звучали робко и неуверенно, будто оправдываясь. Казалось, их воля полностью подавлена могуществом князя.

— Вы, наивные дети, стали жертвой культа Возвышенных, — продолжил Пушкин, — Не волнуйтесь, теперь всё будет хорошо. Я позабочусь о вас.

Он подошел к Насте и протянул руку. Кисть его словно стала призрачной, проникая в лоб девушки. И Пушкин извлек из головы Насти… книгу в кожаном переплете с золотым тиснением. На обложке значилось «Настя Демидова», а рядом красовалась её фотография, детальная и подвижная, будто живая. Фото-Настя выглядела растерянной и напуганной.

Настоящая Настя обмякла на стуле, словно потеряв сознание. Лыков дернулся было к ней, но тут же замер, скованный невидимой силой.

— Что вы с ней сделали⁈ — прошипел он сквозь зубы.

— Не волнуйтесь, она в полном порядке, — невозмутимо отозвался Пушкин, — Просто немного… отключилась. Пора мне… переписать её.

Он аккуратно раскрыл книгу Насти на первых страницах. Там в подробностях описывалась вся её жизнь с самого детства. Пушкин вчитывался в строки, иногда кивая и что-то бормоча себе под нос.

— Хм… да, тяжёлое детство… Злой отчим… Строгая мать и равнодушный дядя… Побег из дома в четырнадцать лет… Как предсказуемо, — комментировал он, — А, вот как Настя познакомились с Щербаковой и Лыковым… Стала культисткой, потому что подсознательно было неуверена в себе, хотела найти друзей и близких людей… Очень дорожит дружбой с Верой… соперничает с Долгоруким, при этом соперничество это такого характера, что может перерасти в… Любопытно, любопытно.

Пушкин пролистал книгу к последним страницам. Текст обрывался на последних страницах, дальше шли пустые листы. Но там на глазах сам собой появлялся новый текст!

— Вижу, недавно вы сильно поссорились с Ларисой Лыковой, — констатировал князь, — Не понравились друг другу, не так ли?

Настя полулежала без движения на стуле с закрытыми глазами, её голова бессильно склонилась на плечо.

— Не трогайте её! — с ненавистью прошипел Лыков, напрягая всю свою волю, чтобы пошевелиться. Но всё было тщетно — его тело не слушалось, словно прикованное к креслу невидимыми путами.

— Не переживайте, уважаемый, с ней всё в порядке, — лениво отозвался Пушкин, перелистывая страницы, — Не дергайтесь. По Сюжету вы не встанете, пока я не разрешу, зря только силы потратите. Хотя, признаться, вы меня разочаровываете. Я ожидал большего от наследника рода Лыковых… Ваша воля очень слаба. Впрочем, вы ещё совсем юны.

Он закрыл книгу Насти и положил на стол.

— Быть может, со временем вы повзрослеете и станете достойным противником, — задумчиво произнёс князь, — Хотя… кто знает, доживёте ли до тех пор.

Лыков с трудом сдерживал клокочущую внутри ярость. Лишь мысль о том, что этот высокомерный аристократ скоро станет умолять Возвышенных о пощаде, не давала княжичу взорваться прямо сейчас.

«Потерпи, вот узнают обо всём Старшие, и этот напыщенный индюк запляшет под нашу дудку», — мысленно повторял про себя Лыков, глубоко дыша и стараясь успокоиться.

Тем временем Пушкин невозмутимо направился к нему, протягивая руку к его лбу.

— Посмотрим, что там у вас… А, вот оно что, — протянул князь, доставая похожую книгу с живой обложкой «Княжич Владимир Лыков».

— Не смей! — хрипло выкрикнул Лыков, но Пушкин уже с любопытством принялся листать страницы.

Владимир обмяк на стуле, его глаза закатились.

— Детство в роскоши и достатке, как и полагается старшему наследнику знатного рода… Постоянные драки и конфликты с сестрой… Первые признаки Дара в раннем возрасте… Ага, тайные занятия запрещёнными искусствами у дальнего родственника-еретика, — Пушкин то и дело посмеивался и качал головой, — Ну, конечно, от безделья и тщеславия вы ввязались в эту авантюру с Возвышенными… Хм… да у вас тут целая история несчастной любви в четырнадцать лет! Она бросила вас и ушла к другому, а вы в ответ её и её любовника уби… хм… печально, печально. Полагаю, из-за этого случая вы и стали тем… кем стали.

Пушкин читал его как открытую книгу в самом прямом смысле! Лыков ничего не ответил. Из него словно вынули саму душу…

— Ладно, в другой раз дочитаю, — Пушкин захлопнул книгу Лыкова и аккуратно положил рядом с книгой Насти, — А сейчас позвольте кое-что продемонстрировать.

Он взял чистый лист бумаги со стола, обмакнул перо в чернильницу и быстро начертал несколько строк.

— Давайте проверим, сработает ли… — пробормотал князь.

Затем он вновь взялся за перо и дописал несколько строк. После чего вложил лист в большой раскрытый фолиант на столе. Раздался оглушительный грохот, и на месте разбитой вазы возникла ещё более изящная ваза с букетом живых роз.

— Видите? Я могу изменить всё, что пожелаю, одним движением пера, — пояснил князь, — Здесь, рядом с Ключевым измерением, я поистине всесилен. Мне покровительствует сам Бог Искусств.

Настя и Владимир не могли оценить его успехов — оба были без сознания.

Он уселся в кресло, закинул ногу на ногу и с наслаждением отпил глоток вина из бокала.

— Быть может, у меня нет литературного дара, как у моего великого предка, — задумчиво протянул Пушкин, — Но Дар Автора куда как полезнее для управления моей сказочной страной. Пусть против меня выступят хоть сами боги — здесь, в родных стенах, я непобедим. Всё будет так, как захочу я, князь Пушкин.

Он взял ещё один чистый лист и ручку.

— А теперь, пожалуй, я внесу кое-какие правки в ваши истории, — задумчиво протянул князь, — Чтобы вы впредь вели себя как подобает.

Он написал на листе:

Отныне княжна Анастасия Демидова хранит верность только роду Пушкиных. И исполняет все приказы князя Сергея Александровича Пушкина.