Неизвестно - Еленевский Мытари и фарисеи Страница 32

— Вот и доспешились, — гаишник вздохнул. — Дорога, сами видите, какая, а он еще на обгон пошел. Самосвалу практически ничего. Одним словом, только ребенок и выжил. А куда он так торопился?

Я достал бумажку, прочел:

— Сотников Федор, Ставропольский район.

— Да, Федор, Федор, — опять вздохнул гаишник, — почти сосед. Вы мне его адрес на всякий случай перепишите. Сообщать будем.

Женщины плакали, дядя Гриша также раз за разом вытирал слезу. Я подошел к зеленым «Жигулям» и воткнул в покореженный металл тот самый флажок.

Мы вдруг разом стали обмениваться адресами и только теперь узнавали, кого и как зовут. Надежда, посмотрев на нашу суету, всполошилась:

— Вы что, совсем одурели?

Но на нее никто не обращал внимания.

Чем дальше продвигались вглубь России, тем короче становилась колонна.

Под Воронежем наша тройка превратилась в двойку: мы распрощались с дядей Гришей. Он достал из багажника канистру с коньяком, сказал мне и майору:

— Несите посуду, если по-братски, так пусть до конца, а супругам, нашим верным подругам, поднесу по чарочке, за здравие и счастливое возвращение. У меня в этих краях годом ранее сын обосновался, вот и мне нашлось где приткнуться. Это ведь наши родные края. Мой отец отсюда.

Брянск мы покидали уже в полном одиночестве. Пустые бензозаправки заставили вспомнить Рафика с парома «Узбекистан» и радоваться полным канистрам: бензин в них на самом деле оказался хорошим.

За Новозыбковом российские таможенники и пограничники быстро про­штамповали паспорта и пожелали счастливого пути, а вот наши хлопцы, хмы­кающие, криво ухмыляющиеся, начали потрошить машину основательно. Мы только молчаливо наблюдали за ними. На небольшой затрапезной стоянке рядом с железобетонными буквами «БССР. Гомельская область» мы вышли из машины, жена взяла с собой икону, опустилась на колени, положила ее перед собой: «Спасибо тебе за все, Матерь Божия», — поцеловала и заплакала.