Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков Страница 3

Протва в окрестностях Стрелковки.

[CC. Wikimedia Commons]

Все окрестные жители – прекрасные пловцы, потому что детство проходило на Протве и её многочисленных притоках.

Однажды, уже после войны, в Крыму во время отдыха маршал бросился в залив и заплыл так далеко, что родные начали терять его из виду и забеспокоились. Жена, Александра Диевна, позвала Михаила-младшего. Тот успокоил свояченицу:

– Плывёт.

Жуковы и Пилихины на море, как правило, ездили вместе. Маршал брал на себя основные расходы. Дядюшкино воспитание даром не прошло. В большом семействе всегда кто-то должен держать верх не только словом.

– Далеко заплываешь, – сказал ему тогда Михаил-младший. – Не боишься?

Маршал засмеялся. Потом махнул рукой:

– Я всю жизнь далеко заплывал… Так складывались обстоятельства. – И вдруг вспомнил: – А помнишь, как Сашка нас на воду ставил?

– Помню. Как же. На Протве самые глубокие места по два-три раза без отдыха наперегонки переплывали. Спортсмены! Чемпионы Стрелковки и Чёрной Грязи!

Александр Пилихин был всего на два года старше Егора. Михаил Артемьевич сказал сыну:

– Приглядывай за младшими в оба. С тебя спрос.

И старший приглядывал. Иногда так: когда ни Егор, ни Михаил-младший ещё не умели толком плавать, а так, барахтались по-собачьи под берегом на отмели, он сажал их в лодку, выгребал на самое глубокое место, выталкивал упирающихся братьёв за борт и кричал страшным голосом:

– Плывите к берегу! Лодка тонет!

И внимательно следил: если кто начинал хлебать и тяжелеть, ловко выхватывал из воды и затаскивал в лодку.

Давно нет Сашки, друга и наставника.

3

Вот и Протва. Серо-голубая дорога реки, с бирюзовыми отливами, похожими на рыбью чешую, особенно на песчаных отмелях. А вон там когда-то был мост, и по нему он ходил, но это было давно, когда на родине его ещё называли Егором…

Отсюда уже начинались сенокосы, отходившие к Стрелковщине. Так называли эту местность – Стрелковщина. Здесь спокон веков косили и сушили сено жители Огуби, Костёнки, Величкова и его родной Стрелковки.

Говорят, что Стрелковку основали уральские мастера. В Угодском Заводе они отливали чугунные пушки разной величины, так называемый «тяжёлый наряд» для русского войска. Пушки ставили на дубовые лафеты и опробовали усиленными зарядами. Так вот именно здесь, на Стрелковщине, заводскую пристрелку и производили. Пушки – лёгкие, средние и тяжёлые, применявшиеся для осады крепостей, – нужны были городам-крепостям, стоявшим по «Берегу», как называли в XVI и XVII веках береговую линию по реке Оке, которая определяла южную границу Московского царства. За Окой, южнее Тулы и Рязани, начиналась уже Степь, где гуляли вольные казаки да татарские и ногайские чамбулы[1]. Казаки вскоре стали нести пограничную охранную службу, отгоняли саблей и копьём крымчаков и ногайцев. В «береговых» городах Кашире, Серпухове, Тарусе, Алексине, Калуге с весны и до осени несли службу гарнизоны стрельцов, дворян и казаков. Стрелецкий гарнизон оборонял и городок Оболенск, много позже потерявший свой статус и превратившийся с село. Так вот пушки, отлитые в Угодском Заводе и опробованные на Стрелковщине, увозили как раз в эти города на усиление московских полков. С «тяжёлым нарядом» ходили и к Астрахани, и к Казани, и в Литву, и в Ливонию.

Медленно течёт река. Тих, но непрерывен и постоянен её древний ход от истоков к устьям. А жизнь человеческая проходит куда быстрей и стремительней. Маршал любил наблюдать за течением реки: на самом стремени оно волевое, мускулистое, у берега тихое. И ничего-то здесь не изменилось. Та же плёса, заросшая ольхами и ракитами ниже моста, где Сашка выкидывал их из лодки и орал диким голосом: «Плывите к берегу!» Только моста давно нет. Одни сваи, обросшие тиной, торчат двумя ровными рядами. На некоторых видны мощные обручи. Возможно, их выковывали в Стрелковке. Там всегда были хорошие кузнецы. Могли и надёжную шину для тележного колеса выковать, и фигурную дверную петлю, да такую, что просто загляденье, и светец для тонкой лучины, и крест на купол церкви или колокольни.

Крестили Егора Жукова в Никольском храме села Угодского. Тогда оно относилась к Малоярославецкому уезду Калужской губернии. Храм стоял на Угодском погосте близ братской могилы казаков, умерших от ран в здешнем лазарете после Тарутинского сражения в октябре 1812 года. К слову сказать, до Тарутина отсюда рукой подать. Крестил новорождённого приходской батюшка Василий Всесвятский. По совершении полного обряда он же своею рукой в метрической книге сделал обычную запись. Из неё явствует, что младенцу дано имя Георгий, что рождён он 1896 года 19 ноября, что крещён 20-го числа того же месяца октября. Родителями записаны «деревни Стрелковки крестьянин Константин Артемьев Жуков и его законная жена Иустина Артемьева, оба православного исповедания». Сюда же вписаны и крёстные родители новокрещёного Георгия Жукова, ими стали крестьянин села Угодский Завод Кирилл Иванович Сорокин и «крестьянская девица» Татьяна Ивановна Петина.

Забегая вперёд, должен заметить, что следов дальнейшего общения Егора Жукова, а затем краскома, генерала и маршала Георгия Жукова со своими крёстными родителями ни местные хроники, ни народная память не сохранили.

Записи в метрической книге Угодско-Заводской Никольской церкви свидетельствуют, что в тот год в приходе появилось на свет и крещено 65 мальчиков и 82 девочки. Из них пятеро Жуковых. Все – из деревни Стрелковки. Примечательно, что в Стрелковке в тот год за Жуковыми числилось пять дворов. Как вспоминал маршал, Жуковы этих пяти дворов стрелковским Жуковым никакой роднёй не доводились, даже дальней. Крестьяне Малоярославецкого, как и соседних Тарусского и Боровского уездов, фамилии обрели в основном после отмены крепостного права. Чаще всего их записывали произвольно.

По поводу родителей будущего полководца, их происхождения и прочего среди краеведов, исследователей и биографов до сих пор ведутся споры. Но, как всегда, бои знатоков возбуждаются из чисто публицистического желания обнаружить за известной личностью некие «правды». Хотя родословная отца – Константина Артемьевича Жукова – доподлинно неизвестна.

Семейное предание гласит, что в деревне Стрелковке на левом берегу Протвы жила-была бездетная вдова Аннушка Жукова… «Чтобы как-то скрасить своё одиночество, – поясняет в своих мемуарах маршал, – она взяла из приюта двухлетнего мальчика – моего отца. Кто были его настоящие родители, никто сказать не мог, да и отец потом не старался узнать свою родословную. Известно только, что мальчика в возрасте трёх месяцев оставила на пороге сиротского