Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - Евгений Захарович Баранов Страница 29

рабочего рассказывала своим знакомым, что она дочь хана, но ей никто не верил, так как Керим предупредил многих, что его жена больна умом. Куда девался Керим с женой, неизвестно. Разыскал хозяина того постоялого двора, где жил Керим, но добиться толку от него не мог: старик с ума сошел, отыскивая клады, разломал свой дом и всю землю под ним ископал…

Ахмет не выдержал и громко рассмеялся.

Все обратили на него внимание, а он, извинившись, сказал:

— Меня удивляет, как это могли жители города помешаться на таком глупом деле, как отыскивание кладов? Я сначала не верил этому, а теперь оказывается, что это правда.

А принц продолжал:

— Если бы мне удалось разыскать этого Керима.

— Вот и меня зовут Керимом, — промолвил Ахмет, а сановник заметил ему:

— Да мало ли людей, носящих имя Керим? Говорят про рабочего, а ты купец…

Вздохнул принц, проговорил:

— Если бы я знал, что моя возлюбленная на дне морском, я и туда бы спустился за ней…

И вдруг дверь соседней комнаты растворилась, Ниса с открытым лицом выбежала к гостям и закричала рыдая:

— Мой возлюбленный, я здесь!

Принц бросился к ней навстречу, взял ее в свои объятья.

Гости были поражены происшедшим, и первым из них опомнился сановник.

— Связать злодея! — крикнул он.

Но Ахмет уже успел выбежать на двор, вскочил на коня одного из гостей и поскакал…

Скакал он степью, направляясь к лесу, и слышал позади крик погони. Бил он коня ногами по бокам и кулаком по голове, и обезумевший конь, домчавшись до лесной опушки, упал и издох. Ахмет кувырком вылетел через его голову, пополз в кусты, а потом поднялся и вглубь леса побежал. Пот лил с него, сучья и колючки рвали его одежду, рвали тело, а он, как зверь, преследуемый охотниками, ломился в чащу и забрался в такую гущу, где и днем было темно. В бессилии упал он на влажную, покрытую мхом и гниющими листьями землю. А сердце его сильно и больно стучало. Отдохнул он немного и опять полез по бурелому, и опять колючки рвали его одежду и тело.

Был вечер, когда он выбрался из леса, поднялся на скалистые горы. Под скалой, в затишье от ветра, он упал и лежал в забытьи, и кровью были покрыты его лицо и руки. Потом открыл он глаза и увидел, что на небе уже загорелись золотые звезды, становилось холодно, тело его остывало, и дрожал он. И вспомнил он, что случилось с ним в тот день. Отчаяние охватило его душу и вскричал он:

— О, какой я несчастный человек! Со дня рождения преследует меня злой рок!

И припомнилась ему вся его жизнь. И думал он, что только женщины виновны в том, что горе и страдание выпали на его долю.

«Три женщины жизнь мою напоили ядом! — думал он. — Первая женщина — мать моя: она должна бы убить меня, едва я родился, а она не сделала этого и кормила меня своею грудью, и вместо молока я сосал яд. Вторая женщина — глупая жена моя, которая выдала мою тайну, и третья женщина — Ниса, которая изменила мне и едва не предала позорной казни ради глупого принца». И вспомнил он, как впервые увез Нису, вспомнил и то ясное, солнечное утро в лесу на полянке, когда впервые поцеловал ее, и месяц тяжкой работы с нею на пристани вспомнил, — и горько рассмеялся.

— На принца, на глупого человека меня променяла, — проговорил, и злоба охватила его, и крикнул он громко: — Да будут прокляты все женщины!

Потом прижался к скале, уронил голову на грудь, тяжко вздыхая.

И вдруг почудилось ему, будто слышит он стон внизу, под скалой. Нагнулся он, заглянул вниз и увидел женщину. Стояла она, вся истерзанная, покрытая ранами и плакала, на что-то жалуясь. И узнал он в ней свою мать.

Жалостью, какой он еще никогда не испытывал, тронулось его сердце, и воскликнул он:

— Матушка!

И не стало видно матери — чернели внизу камни, завывал ветер. Опять он увидел — тучи на небе заклубились, засверкала молния, гром загремел, поднялась, заревела буря, разогнала тучи, небо очистилось, большая, яркая луна заблестела и стало светло, как днем. Внизу лес пропал, а вместо него расстилалась степь, залитая лунным светом.

Оглянулся Ахмет на горы и увидел, что стоит кто-то огромный, голова которого была подобна горе и доставала небо, глаза были, как десять огромных лун, а туловище — утесы, наваленные один на другой. И руки его были толсты и длинны, как сотни старых дубов, а ноги вросли в вершину горы. И открыл он свой рот, подобный озеру, и из него вместе с пламенем вылетели слова и громом загремели.

И Ахмет услышал:

— Проклинающий мать, да будет сам проклят!

И от этих слов содрогнулись горы, скалы оторвались от них, с грохотом покатились вниз.

В ужасе Ахмет упал лицом вниз и лежал, как мертвый, потом открыл глаза и увидел темное небо, звезды на нем, и было тихо, только ветер выл в камнях. Высунулся он из-под скалы, посмотрел вверх на горы — стояли они темные молчаливые, и того огромного и страшного не было на них.

— Сон был, — прошептал Ахмет, — страшный сон!

И дрожал он весь, потому что ветер усиливался, и был он резкий и холодный.

Встал Ахмет, вышел из-под скалы и начал взбираться на горы.

— Утром я был богат и знатен, а вечером стал нищим, и голову мою ищет палач, — проговорил он. — Такова судьба. Что завтра станет со мной, то скрыто от меня и от тех, которые хотят погубить меня.

И вдруг он вспомнил, как в городе люди искали клады и в безумии своем убивали один другого.

И захохотал он. Поднялся на камень, смотрел вниз и хохотал, как безумный.

В стороне от дороги, по песчаной степи, тащился Ахмет.

Солнце палило, и воздух был, как пламень печи, и песок горяч, как раскаленные угли. Дышать было трудно, ноги подламывались, жажда и голод мучили его, а вокруг нигде не было тени: лежали одни серые и желтые пески, то поднимаясь холмами, то опускаясь впадинами; на них кое-где торчали кусты колючки, жесткой, как дерево, и Ахмет с большим трудом вырывал эти кусты, жевал их корень, чтобы обмануть жажду, но был горек этот корень и вызывал тошноту.

И не было сил у Ахмета идти дальше, и упал он на раскаленный песок.

«Смерть», — мелькнуло у него в голове, и начал он терять