Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 28

спасать положение отправляется Сталин в качестве «общего руководителя продовольственного дела на Юге России, облеченного чрезвычайными правами». Мандат, подписанный Лениным, гласил: «Местные и областные совнаркомы, совдепы, ревкомы, штабы и начальники отрядов, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации, все комиссары и эмиссары обязываются исполнять распоряжения тов. СТАЛИНА»[239].

Телефонограмма В.И. Ленина и И.В. Сталина Исполнительной комиссии Петроградского комитета и всем районным комитетам партии большевиков об отправке буржуазии на рытье окопов под контролем рабочих

21 февраля 1918

[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5365. Л. 2]

Проблемы продовольственного обеспечения центра Сталину удастся решить относительно успешно. Однако Сталин, судя по всему, полученный им мандат склонен был трактовать расширительно и видел себя скорее «Чрезвычайным комиссаром Юга России», чем просто руководителем продовольственного дела на юге России. Тем более что прямого ограничения полномочий Сталина сферой продовольственного снабжения, как мы видели, мандат не содержал. Сталин в качестве уполномоченного ЦК настаивает на своем праве назначать и смещать не только партийных деятелей, но и военных руководителей, вмешиваться в решение военных вопросов. Много позднее Троцкий подтвердит: «Со Сталиным получилось то, что со многими другими советскими работниками и с целыми отрядами их. Многие рабочие отправлялись в разные губернии для мобилизации хлебных избытков. Но наталкивались на восстания белых, и из продовольственных отрядов, становились военными отрядами»[240]. Система управления военно-оборонной сферой Советской Республики находилась в стадии становления, в ходе которого осуществлялся поиск целесообразных форм, притирки друг к другу частей управленческого механизма. Помимо Наркомата по военным и морским делам, который возглавил Троцкий, в начале марта 1918-го был создан Высший военный совет из трех человек — «военного руководителя и двух политических комиссаров». Совет возглавил М.Д. Бонч-Бруевич, бывший генерал царской армии и родной брат управделами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевича. Высшему военному совету поручалось «руководство всеми военными операциями с безусловным подчинением Высшему совету всех без исключения военных учреждений и лиц»[241]. Этой записью и исчерпывалось все содержание постановления СНК. Уже через две недели большевистское руководство осознает недостаточность принятого решения и примет 19 марта постановление, в котором несколько более пространно разъяснялись задачи, возлагаемые на Совет. В состав Совета должны были входить «в качестве председателя» народный комиссар по военным делам, нарком по морским делам, два специалиста военного дела и один специалист военно-морского дела. Должность «военного руководителя», учрежденная двумя неделями ранее, даже не упоминалась, вопросы соподчинения и взаимодействия органов управления не затрагивались. Сам «военрук» продолжит, однако, руководить военными операциями и не только.

При этом Ленин, справедливо видевший себя лидером ЦК партии и руководителем Совнаркома, стремился лично контролировать решение всех важнейших вопросов в этой сфере — от строительства Красной армии и проблем мобилизационной политики до решения вопросов не только стратегического, но и оперативного, и даже в целом ряде случаев тактического военного планирования. Этому примеру по возможности будет следовать и Сталин.

На неразбериху в сфере военного управления и порождаемые ею проблемы сочтет необходимым указать Ленину председатель высшей аттестационной комиссии Наркомата по военным делам будущий маршал А.И. Егоров. В своей докладной записке от 20 августа он подчеркнет отсутствие «определенной единой мысли воли», «плана войны против существующего противника», специально подчеркнет, что «фактически войска республики подчинены двум высшим военным инстанциям» — Высшему военному совету и Оперативному отделу Наркомата по военным делам. «Юридическая и фактическая двойственность и неопределенность для войск нынешнего положения нетерпима и влечет за собой чрезвычайные острые последствия неудач на фронтах». Егоров предложит назначить ответственного перед Совнаркомом Верховного главнокомандующего и сформировать при нем штаб, который должен был объединить штабы наркомвоена и высшего вонного совета[242].

2 сентября 1918 г. на основании постановления ВЦИК «во главе всех фронтов и всех военных учреждений Республики ставится Революционный военный совет с одним Главнокомандующим» — высший коллегиальный орган управления и политического руководства вооруженными силами РСФСР[243].

Институциональная неразбериха закладывала основы и для межличностных противоречий, что сыграло свою роль в развернувшихся вскоре личных и институциональных разногласиях, одним из которых стал конфликт Сталина с Троцким[244]. Эти столкновения могут быть правильно поняты только в описанном выше институционном контексте.

Сразу по приезде в Царицын 6 июня Сталин начинает вмешиваться и в вопросы военного управления, где столкнется с бывшим генерал-лейтенантом царской армии А.Е. Снесаревым, который командовал Северо-Кавказским военным округом. 22 июня в письме, адресованном Ленину и Троцкому, он напишет, что «было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, напр[имер], комиссаров при отрядах, «штабах» и пр., обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на Юге». В этом же письме он ясно продемонстрирует и свое недоверие к «спецам», сказав: «Специалисты — люди мертвые и кабинетные, совершенно не приспособленные к гражд[анской] войне»[245]. Сталин проявит, таким образом, уже сейчас не только собственные амбиции, но и свои представления о роли и месте партийного руководства в этой сфере государственного управления.

7 июля Сталин вновь телеграфирует Ленину: «Спешу на фронт. Пишу только по делу. 1) Линия южнее Царицына еще не восстановлена… Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им… Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука… Дайте кому-либо (или мне) специальные полномочия (военного характера) в районе южной России для принятия срочных мер, пока не поздно»[246]. 10 июля из Царицына Сталин направит Ленину письмо с протестом против назначений и распоряжений Троцкого, ведущих, по его мнению, к развалу и потере Северного Кавказа[247].

«Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты… то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Северном Кавказе… Вопрос продовольственный, — подчеркнет в этом письме Сталин, — естественно переплетается с вопросом военным. …Вдолбите ему в голову, что без ведома местных людей назначений делать не следует… Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело… и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит»[248].

Ленин с упорством, равным сталинскому, будет игнорировать его запросы военных полномочий. Сталин в соответствии со своим обещанием станет реализовывать свои устремления и не получив для этого формальных прерогатив.