Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин Страница 28

Майор инженер Иван Иванович Кулиев (1940‐е гг.).

[Из открытых источников]

На самом деле в «сталинское время», даже в самые жестокие его периоды, иногда происходили вещи, не укладывающиеся в известные штампы и «алгоритмы» репрессий. Смертельные падения и нежданные взлеты совершались порой вне видимой логики. В случае Славского можно, конечно, списать все на полу-мистическое понятие «судьба». Но, скорее всего, у этой «судьбы» было имя, фамилия и отчество.

Славский был прежде всего человеком дела и вершил его всегда с максимальной самоотдачей, а еще – с удачей. Видимо, это заметили уже тогда «в верхах», спустив вниз команду помогать перспективному «кадру», расчистив перед ним ненужные завалы.

Кто знает, может, просматривая свои списки кадрового резерва, сам Иосиф Виссарионович, увидев дело Славского с его фотокарточкой, вспомнил рослого будённовца на том памятном параде 1923 года. Подивился повороту в его судьбе и сделал против его фамилии особую «защитную» пометку. А может, обратить благожелательное внимание на Славского, вождю при случае посоветовал Будённый. Разумеется, это не более чем предположение.

Некоторые основания в покровительстве Ефиму Павловичу сверху, с расчетом на перспективу, можно разглядеть в следующем факте. Уже после назначения директором «Электроцинка» решением Северо-Осетинского обкома ВКП(б) по ходатайству Орджоникидзевского горкома ВКП(б) 22 марта 1940 года с него были сняты не только партийный выговор 1936 года за «либераничание», но и прошлое взыскание 1933 года. Кроме того, ему вновь вернули партийный стаж с 1918‐го. Таким образом, личное дело коммуниста Е.П. Славского было полностью «очищено» для последующих назначений.

Казалось бы, настала пора созидания. Дела у комбината, которым он руководил, шли хорошо. Дома тоже все было в порядке: росла дочь Марина, жена вновь научилась улыбаться после потери первенца. Директорский оклад позволял кое-какие «излишества» в быту и за столом. Изредка удавалось выбраться в местный театр, в кино – с дочкой тогда любезно сидела соседка по дому.

Перед началом демонстрации. 1938 г.

[Семейный архив Славских]

Впрочем, тяжелая тень недавних событий – тень «красного дома» на углу Дворянской – не отпускала. Как директору, ему пришлось значительно сузить круг внеслужебного общения, умерить веселье застолий. Да и какое там веселье, если многие из их прошлой компании сидели где-то в застенках, а их жены прятались от людей…

Славский все же иногда встречался с Аликом Гуриевым, вновь преподававшим, делал, что мог, для развития института. Пару раз по старой памяти выезжали и на рыбалку, понемногу выпивали, старались шутить. Но на всем этом уже лежал неизгладимый оттенок грусти – прошлая искромётность общения канула в прошлое.

Сам Ефим интуитивно чувствовал, что он в своем нынешнем директорском кресле, в этом беспокойном городе, так и не ставшем родным, ненадолго. Поэтому хоть и оказался для него неожиданным звонок из Москвы, от старого однокашника по МГА Петра Ломако, назначенного в 1940‐м наркомом цветной металлургии, но внутренне он был готов к нему.

Взволнованная секретарша предупредила, что звонит сам народный комиссар.

Ефим Павлович Славский (стоит 1‐й слева) с работниками завода «Электроцинк», г. Орджоникидзе. 1939 г.

[Портал «История Росатома]

– Ефим, ты как там работаешь? Цинк стране даешь? – спрашивал, чуть искаженный помехами голос в трубке. – Не надоело еще?

– Здравствуй, Петр Фадеевич, рад слышать, как может надоесть, когда работа кипит…

– Брось ты «фадеича» в личных разговорах – мы ведь «однокорытники» с тобой, да ты и постарше будешь, – явно улыбался нарком на том конце провода. – Знаешь, мы тут с товарищами покумекали и решили назначить тебя директором в Запорожье на алюминиевый завод. Да погоди возражать, дело очень ответственное – крылатый металл стране нужен позарез – и много нужно, смекаешь?

– Петр, но я ведь никогда не занимался алюминием, ты же знаешь – диплом по свинцу и цинку у меня…

– Мало ли чем ты не занимался. Электролиз уже освоил ведь? Ну и там электролиз тоже. Это партийное задание из Кремля, понял? А с ним не спорят. В общем, все соображения свои мне лично изложишь. А сейчас собирайся, сдавай дела новому директору – Хугаеву, – знаешь ведь его? Ну вот. Пакуй чемоданы и с супругой и дочкой в Москву двигай. Введу тебя в курс, а потом на ридну Украйну – ты ведь хохол у нас. До встречи!

В трубке раздался «отбой», а на душе у Ефима Павловича нежданно для него самого посветлело. Правильно! Новое интересное дело, новый город, новые люди – он ведь никогда не боялся этого. Не боги горшки обжигают – разберусь и с этим крылатым металлом. А здесь все налажено, будет крутится и без него: Илья Хугаев толковый мужик – справится!

На радостях попросил секретаршу принести чая с лимоном и вызвать своего «сменщика».

Второго июня 1940 года Северо-Осетинский обком ВКП(б) освободил Е.П. Славского от обязанностей директора завода «в связи с переходом его на другую работу в системе Наркомата цветной металлургии СССР».

Уже сидя с женой и дочкой в купе, Ефим Павлович задумчиво смотрел на удалявшуюся платформу Орджоникидзе – города, где он за семь лет прошел путь от рядового инженера до директора огромного комбината, где он едва не лишился свободы, а может, и жизни.

Он уезжал с легким сердцем. Все то веселое и горькое, что случилось с ним здесь, кажется, слепилось в один пестрый комок и катилось по рельсам, все более отставая от поезда, рассыпаясь в огнях семафоров, тая в бодром перестуке колес. Впереди была целая жизнь, и она его манила.

Глава 3

Битва за алюминий

Москва вновь поразила Ефима Павловича. На этот раз тем, как изменилась за те семь лет, что он в ней не был. Широкие, вымытые «поливалками» тротуары, лотки с мороженым и газировкой на каждом углу, бьющие в небо фонтаны, реклама кинофильмов, нарядно одетые мужчины и женщины, дворники в униформе… Двуглавые орлы на четырех кремлевских башнях уступили место рубиновым звездам.

Ломако заказал семье Славского номер в новенькой роскошной гостинице «Москва» на Моховой – прямо напротив брутального Дома Совета народных комиссаров СССР. Хорошо: не надо тратить времени на поездки по городу. Когда Ефим покидал столицу, оба здания только начинали строиться, а теперь вот возвышались, являя собой новый облик сильного, уверенного в себе государства рабочих и крестьян.

Перед встречей с наркомом, назначенной на утро, Славские выбрались вечером прогуляться немного по центру. Проехали несколько остановок на метрополитене имени Кагановича. Радовали глаз бело-коричневые вагоны с мягкими диванами, поручнями, яркими лампионами. Выходили