Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский Страница 23

высокую должность члены Политбюро выбрали именно его. Изначально его тянул Федор Кулаков, которому нравилось, что Горбачев был местным «кадром», много занимался сельским хозяйством и даже получил второе высшее образование в Сельскохозяйственном институте. Но только его влияния не хватило бы — были, конечно, и другие претенденты, а решающее слово при этом назначении, как считает и сам Горбачев, за него замолвил Андропов. Сумел он убедить в этом выборе и второго человека в партии — аскетичного, в противоположность Брежневу, ее идеолога Михаила Суслова. Но с председателем КГБ Горбачев сблизится — до такой степени, до какой это вообще было возможно — лишь позже, когда будет регулярно навещать его в Кисловодске уже в ранге первого секретаря крайкома.

В книге «На переломе», изданной в 2000 году, бывший второй (при первом — Горбачеве) секретарь Ставропольского крайкома КПСС Виктор Казначеев рассказывает, как Горбачев путем интриг продолжал приумножать свой символический капитал на «рынке» Кавминвод: он якобы беззастенчиво спаивал Чурбанова, который в пьяном виде выкладывал важные аппаратные секреты, и вместе с Раисой Максимовной обхаживал начальника кремлевского управления Минздрава Евгения Чазова, у которого в непринужденной обстановке выведывал информацию о состоянии здоровья и сплетни про членов ЦК. А Андропову, втершись к нему в доверие, Горбачев, напротив, наушничал, топя соперников, с которыми там же, на Кавминводах, лицемерно обнимался. В частности, считает Казначеев, таким образом он дискредитировал первого секретаря соседнего Краснодарского крайкома Сергея Медунова.

Книга «вечно второго» Казначеева настолько пропитана завистью, что верить ей сложно, хотя с Чурбановым Горбачев на Кавминводах, конечно, встречался. Вполне возможно, что он делился своими впечатлениями от этих встреч с Андроповым, хотя информацию в отношении Медунова, который разрабатывался органами КГБ по поводу участия в коррупционных схемах, Андропов получал, конечно, из других источников.

Но вот что пишет в своей книге, изданной на восемь лет раньше книги Казначеева, журналист Кучмаев. В бытность Казначеева первым секретарем Пятигорского горкома КПСС в начале 70-х он одаривал высокопоставленных гостей отличными ботинками, которые изготавливались из сэкономленной кожи на оборудовании местного филиала Ставропольского обувного предприятия. Его директор — один из многочисленных советских так называемых цеховиков, пожадничав и погорев на «хищениях социалистической собственности», дал показания о покровительстве ему со стороны Казначеева, с которым он расплачивался ботинками. Тому за это светила если не уголовная статья, то исключение из партии. А Горбачева Кучмаев упрекает как раз в том, что он вывел Казначеева из-под удара: бюро крайкома всего лишь «обратило внимание тов. Казначеева В.А. на проявленную им неразборчивость».

Стоит приглядеться к этой сделке, которая, как видно и из воспоминаний Меренковой и Распопова, да и из опыта всякого, кто жил в то время в СССР, была довольно рядовой. Ее суть — конвертация символического капитала, которым обладал один из участников (секретарь райкома) в экономический (ботинки). Второй участник (директор) в обмен на ботинки получал покровительство и возможность развивать подпольный бизнес, а далее по цепочке секретарь райкома в обмен на ботинки увеличивал свой символический и социальный капитал, заручаясь покровительством тех, кто их носил.

Такие сделки могли заключаться как для личных нужд, так и в интересах края или района. Распопов, хорошо игравший в бильярд, рассказывает, как обыграл министра сельскохозяйственного машиностроения. Проводив глазами восьмой шар, упавший в лузу, министр спросил, что он победителю должен. «Восемь тракторов!» — ответил местный секретарь. И Ставропольский край эти дефицитные трактора получил, разумеется, по установленным ценам, но заниженным с точки зрения рынка и в ущерб другим регионам, где они были нужны не меньше. Умелый игрок на бильярде в обмен на это мог, разумеется, рассчитывать на существенную прибавку к его символическому капиталу со стороны Горбачева — нет сомнений, что тот эту историю знал: свалившиеся с неба в таком количестве трактора нуждались в каком-то объяснении.

Вязкие коррупционные отношения при Брежневе, который сам любил роскошь и не был особо разборчив в дружески связях, становились обыденностью и создавали серьезную угрозу для советского строя. Андропов понимал это лучше всех в ЦК. Кавминводы, как и Сочи и другие курорты СССР, были не только рынком смотрин, на котором члены Политбюро приценивались к более молодым партийным кадрам, но и узлами коррупционных сетей, все крепче опутывающих страну. С точки зрения Андропова, которому только стареющий Брежнев мешал дать коррупции решительный бой, отличительной чертой Горбачева, чье досье было им изучено вдоль и поперек, было как раз отсутствие повышенного интереса к деньгам и материальному благополучию.

Став генеральным секретарем ЦК, Андропов будет давать задания, связанные с развязыванием коррупционных узлов (в частности, в московской торговле), именно Горбачеву, хотя это никак не будет связано с кругом вопросов, формально отнесенных к его ведению. То есть наряду с возрастом, образованием и опытом партийной работы, символическим капиталом Горбачева было и своеобразное бессребреничество, отличавшее его от других претендентов. И в этом отношении Андропов в Горбачеве нисколько не ошибся.

Бессребреничество не тождественно аскетизму, например, Суслова, но тому это качество Горбачева тоже не могло не импонировать. Горбачев дежурно, как само собой разумеющееся, принимал и использовал льготы, повышающие его уровень жизни параллельно карьерному росту, его жена любила одеваться со вкусом, хотя «хорошо» не было для нее синонимом «дорого». Горбачев строил роскошную дачу в лесу в Кисловодске, потом в Форосе и не видел в этом греха, потому что «так было положено». Бессребреничество же означает, что в сложной дроби принятия решений деньги играют не самую важную роль.

Партия в домино — любимая игра грозы советских диссидентов и поклонника Высоцкого Юрия Андропова

1970-е

[Архив Горбачев-Фонда]

Однако у этого качества, как и у любого другого, есть и обратная сторона. Как всякий хозяйственник, каким он обязан был стать на своей новой должности, Горбачев, конечно, понимал неписаное коррупционное право, но плохо понимал людей, которые думают в первую очередь о деньгах. А таких и в СССР было немало, в том числе среди партийных и хозяйственных руководителей. С точки зрения социалистической идеологии они считались рвачами и персонажами сатирического журнала «Крокодил» (органа ЦК КПСС), но по мере движения к нормальному рынку, составлявшему важнейшую линию горбачевской перестройки, такие становились предпринимателями. А Горбачев, сам лишенный предпринимательского инстинкта и мотивации, этот класс людей не понимал и порой даже как бы не замечал. Эта близорукость к корыстным мотивам сослужит ему плохую службу в процессе проведения будущих реформ.

Глава 6

Первый «на деревне» (1970–1978)

Толкач

Избрание (по рекомендации ЦК, которому