Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин Страница 2

1940

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 511. Л. 1]

Оставаясь правоверным русским марксистом леворадикального толка, не отказался Сталин и от идеи расширения зоны коммунистического влияния в капиталистических странах посредством поддерживаемой извне политической, а в некоторых случаях и вооруженной борьбы местных «ударных бригад» против национальных отрядов «мира капитала». Окончательная победа социализма в СССР по Ленину, напомним, не могла считаться достигнутой при наличии капиталистического окружения. Поскольку в рамках этой доктрины капитализм в СССР мог быть реставрирован внешним вторжением, устранение этой угрозы являлось генеральной задачей внешней политики. «Оборона» и «наступление» в широком смысле в такой модели становились равноправными инструментами обеспечения «окончательной победы» социализма в международном масштабе. Буферные зоны безопасности при таком подходе могли быть легко трансформированы в плацдармы наступления социализма по всему фронту. Доступные сегодня документы не позволяют, однако, говорить о наличии у Сталина таких экспансионистских планов и его возврате к концепции совершения мировой революции ее передовым авангардом (российскими большевиками), которая была отвергнута им двумя десятилетиями ранее.

Советский вождь при этом не откажется окончательно от запавшей ему в душу ленинской парадигмы. В 1920-м, как мы помним, Сталин со всем революционным пылом отозвался на ленинский призыв «штыком пощупать, не созрела ли пролетарская революция в Польше». Тогда на волне первых успехов Красной армии он предлагал расширить пределы экспансии вплоть до Италии. Неоднократные попытки российских большевиков разжечь пожар мировой революции в ряде европейских стран и обстоятельства новой эпохи заставят Сталина видоизменить подходы. Он откажется от идеи «щупать» устоявшиеся традиционные порядки в тех или иных странах по периметру границ «социалистического отечества» штыком советской армии, предоставляя такую возможность своим последователям и сторонникам в разных точках геополитического пространства, если они там обнаружатся, и обеспечивая им до определенных пределов всестороннюю поддержку. Новый подход не предполагал перерастания локальных конфликтов в глобальное военное противоборство великих держав. Идея мировой революции, приносимой на штыках Красной армии в страны, освобождаемые «от ига капитала», канула в Лету. В тех случаях, когда дело в той или иной стране доходило до вооруженных форм политической борьбы, она была результатом внутреннего социального напряжения и активности проявлявших себя леворадикальных социальных сил, которые и становились «штурмовыми бригадами» бастионов капитализма. Конечно, во многом из расчета на помощь борцам за социальное освобождение со стороны «старшего брата». Похоже, что такие эпизоды обострения внутриполитической борьбы использовались советской дипломатией главным образом в качестве инструмента давления на «партнеров», продвижения советских интересов на международной арене и общей дестабилизации мировой колониальной системы и мира капитала в целом.

При этом советский вождь поначалу явно рассчитывал на продолжение сотрудничества с союзниками после войны не только в политической, но и в экономической сфере, полагая его желательным для достижения целей скорейшего восстановления СССР, без которого военная безопасность оставалась бы эфемерной. Некоторое время Сталин прилагал усилия и сохранял надежду на достижение политических договоренностей о сферах влияния, на получение в США многомиллиардного долгосрочного кредита и допускал участие в иных формах послевоенного экономического восстановления по лекалам заокеанского партнера.

В послевоенную эпоху государства «большой тройки» входили, по-новому осмысливая свое состояние и перспективы развития международных отношений. Советский Союз из региональной державы превращался в сверхдержаву, вовлеченную в решение мировых проблем. Кажется бесспорным, что именно так оценивали новый статус СССР его руководители. Однако для других ведущих акторов международных отношений вовлечение СССР в годы войны в решение судеб Европы и Дальнего Востока совсем не означало автоматического его включения в решение проблем в этих и других регионах мира в послевоенный период в качестве не младшего партнера, а равноправного субъекта развернувшегося процесса урегулирования. За значимую роль в Европе, на Дальнем Востоке, в Латинской Америке, Африке, Азиатско-Тихоокеанском регионе советскому руководству надо было еще бороться в том случае, если Союз ССР видел себя как субъекта глобальной политики. Опереться при этом предстояло, как выяснилось довольно скоро, на собственные силы в экономике. Важным фактором новой роли СССР в мире являлась идеология, которая мало изменилась с первых послеоктябрьских лет. Антикапитализм и антиколониализм оставались фундаментальными основаниями внешнеполитической составляющей советского идеологического комплекса, которые находили отклик в умах и сердцах не только формировавшихся национальных элит в колониях, но и в среде представителей левых страт в развитых странах Запада. При этом никуда не делись и представления советских руководителей о вероятности (или даже неизбежности) военного столкновения социализма и капитализма, сценарии поведения в котором, несомненно, занимали значительное место в стратегическом планировании высшего советского руководства и прежде всего Сталина.

И. В. Сталин в Президиуме предвыборного собрания избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы

9 февраля 1946

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1655. Л. 2]

Противоборство держав в Европе достигнет апогея в период Берлинского кризиса, выход из которого подведет черту под определенным этапом политического размежевания в Европе, когда пресловутый железный занавес разделит противоборствующие стороны и зафиксирует прямые и опосредованные территориальные приобретения Советского Союза, утвердившегося в странах Центральной и Восточной Европы. Стабилизация европейского театра холодной войны окончательно переключит внимание глобальных игроков на другие регионы ойкумены, в которых все активнее генерировались новые импульсы исторического развития.

Колониальным империям предстояло ответить на вызовы времени, причем экзистенциальная угроза, исходившая от идеологии, открыто декларируемой Советским Союзом, была вполне очевидной. Нелишним будет напомнить читателю, что колониальными империями на тот момент являлись многие государства Западного полушария, которые в современном массовом сознании накрепко отождествляются с понятием демократизма. Помимо самой известной и крупнейшей в истории Британской империи, обширными колониальными владениями обладали Франция, Нидерланды, Бельгия, Испания, Португалия. Британские доминионы Австралия, Новая Зеландия и Южно-Африканский Союз после Первой мировой войны сами обзавелись колониями. В 1945 г. около 30 % территории земного шара оставались колониальными владениями. Судьбы ряда колоний, прежде всего итальянских и японских, державам-победительницам предстояло определить непосредственно в ходе послевоенного урегулирования. В эти же годы станут решаться и судьбы самих колониальных империй. В первые послевоенные годы начнется демонтаж Британской империи: в 1947 г. получат независимость Индия и Пакистан, в 1948 г. — Бирма и Цейлон. Но если Британская империя пойдет по пути управляемого демонтажа, то другая крупнейшая демократия Запада — Французская Республика откажется примириться с начавшимися переменами и в декабре 1946 г. начнет войну в Индокитае против Вьетнама, объявившего годом ранее о своей независимости. Силовой путь решения колониальных проблем первым, однако, проложит Королевство Нидерландов, отказавшись признать независимость Индонезии, провозглашенную в августе 1945 г. Процесс деколонизации начнет набирать обороты, все больше смещая фокус внимания советского руководства на Восток. Победа в 1949 г. китайской