Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский Страница 18

Дом, в котором Горбачевы сняли первую комнату у супругов Долинских в 1955 году, помечен крестиком. Но эта фотография, хранящаяся в Горбачев-Фонде, была кем-то сделана много позже — автомобиль жигули-шестерка появился в СССР не ранее конца 70-х

1970-е

[Архив Горбачев-Фонда]

Раиса с маленькой Ириной и соседкой (так в описи, но, вероятно, это хозяйка дома Долинская)

1958

[Архив Горбачев-Фонда]

Горбачев с дочерью Ириной и мамой

1960

[Архив Горбачев-Фонда]

Раиса долго не могла найти работу, пока не устроилась в библиотеку. Там в ее обязанности входило читать все новые поступления, но это было никому не под силу, и чтение распределялось между нею, мужем и Долинскими, которые потом пересказывали книжки друг другу. Когда Раиса была беременна, она брала сына Долинской с собой на прогулки, а вечерами читала ему сказки, но подходила к ним творчески, стараясь заменить плохой конец на выдуманный ею по ходу чтения хеппи-энд. Долинские очень подружились с Горбачевыми, которые всегда хвалили даже невкусное их угощение, и когда в 1957 году они съехали, очень скучали по ним. Но позже, наезжая в Ставрополь после перевода в Москву, к Долинским Горбачев больше уже не заходил.

После переезда на юг Раиса Максимовна стала чувствовать себя лучше и 6 января 1957 года родила дочь Ирину — вот тогда и понадобился чугунок с углями, потому что стояли небывалые для южного края морозы. Но уборная-то по-прежнему была во дворе, не говоря уж про ванную, а воду Горбачев таскал от колонки. Счастьем стал переезд в 1958 году в две комнаты в коммуналке, где соседями были четыре одиноких женщины, газосварщик, алкоголик и отставной полковник, чья жена оказалась прекрасной портнихой — именно она сошьет Раисе платья, которыми та удивит капиталистический мир в первых зарубежных поездках с мужем в начале 70-х.

Еще через три года, по мере карьерного роста Горбачева, семья переехала в отдельную квартиру, а у него самого появился для поездок по краю служебный автомобиль: «козлик», как его тогда называли — светский образец джипа с брезентовым верхом, без особых удобств, но с повышенной проходимостью.

Дочь росла, ходила в ясли, потом в детский сад, причитала: «Как далеко мы живем!», когда мать тащила ее туда зимой в темноте, плакала, если та задерживалась на работе и поздно ее забирала. В школу ее отдадут самую обыкновенную, зато однажды она удивит родителей тем, что успеет прочесть всю домашнюю библиотеку.

В первые годы ничто в Ставрополе не будет мило Раисе Максимовне, кроме вида из окна на холмы, цветов и деревьев. Сам же город, если не считать бывшего белого офицера, жившего в доме напротив (конечно, после лагерей), который галантно ухаживал за ней, встретил ее не дружески. Она слишком следила за собой, как-то умудрялась хорошо одеваться и, оставаясь в Ставрополе единственным выпускником философского факультета МГУ, да еще с красным дипломом, долго не могла найти здесь работу: была той, что по-английски называется «overqualified», и, видимо, производила впечатление высокомерного человека.

К 1970 году, когда Горбачев будет избран первым секретарем крайкома КПСС, она защитит кандидатскую диссертацию, «козлик» будет заменен на презентабельную «Чайку», а семья переедет в отдельный дом на центральной улице с садом и даже прудом — сейчас этот дом куплен местным олигархом, а на месте сада он воздвиг дворец попросторней.

Дочь Ирина после окончания школы в 1974 году соберется поступать, вслед за мамой, на философский факультет МГУ, но уступит родителям и пойдет учиться в Ставропольский медицинский институт, откуда лишь на 5-м курсе переведется в Московский «Первый мед». Как и мама, Ирина на этом этапе подчинит свою жизнь карьере отца. Но в 1955 году эта карьера в том смысле, какой она обретет потом, еще и не начиналась.

«Свой»

5 августа 1955 года Горбачев явился в прокуратуру Ставропольского края, но ему велели прийти еще через несколько дней. Поняв, что он там никому особо не нужен, он оставил чемоданы в захудалой гостинице «Эльбрус» и пошел гулять по городу, поражаясь грязи и дешевизне помидоров на рынке, а затем «вступил в контакт с крайкомом комсомола».

Там были люди, помнившие его еще по Молотовскому району, а «поплавок» МГУ (советские значки выпускников вузов назывались так из-за своей формы) и рассказы о комсомольской работе на юрфаке произвели нужное впечатление. Секретарь крайкома ВЛКСМ предложил ему должность зам. зав. отделом агитации и пропаганды и утряс вопрос о переводе Горбачева с прокурором края.

Ставропольский журналист Кучмаев, старавшийся в 1992 году найти все шероховатости в биографии Горбачева, уличает его в каких-то хитростях с целью откосить от работы в прокуратуре, но они не выходили за пределы того, что в то время считалось обычным делом. В будущем Горбачев будет часто повторять: «Я политик», но в то время ни о какой политической карьере он, разумеется, еще не помышлял, а просто предпочел работу с людьми бумажной.

На первую зарплату, опять же потратив немалую ее часть, он купил кирзовые сапоги — в другой обуви дойти до сел от райцентров, куда приходилось добираться в кузовах попутных грузовиков, было невозможно. Горбачев вспоминает о многих таких экспедициях, но мы выделим один эпизод:

«В одну из первых поездок мы с секретарем комсомольской организации решили добраться до самой отдаленной животноводческой фермы, встретиться с работающей на ней молодежью. С трудом выдирая сапоги из непролазной грязи, с усилием преодолев подъем, оказались на пригорке… Внизу, в долине, лежало село. Виднелись низкие мазанки, курившиеся дымком, черные корявые плетни… Где-то там, внутри этих убогих жилищ, шла своя жизнь. Но на улочках не было ни души. Будто мор прошел по селу и будто не существовало между этими микромирками-хатами никаких контактов и связей. Только лай собак… Я стоял на пригорке и думал: что же это такое, разве можно так жить?» («Так жить нельзя!» — эта фраза спустя 30 лет станет лейтмотивом перестройки.)

Учетная карточка члена КПСС Горбачева. Окончание срока пребывания в рядах ВЛКСМ указано как 1962 год, несмотря на членство в КПСС с 1952 года — это означает, что до тех пор он оставался