Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков Страница 18

Первую солдатскую заповедь, прозвучавшую из уст старого служаки- ефрейтора, рота усвоила сравнительно легко.

Бобруйские артиллерийские склады – это не совсем склады, а скорее урочище, по-нынешнему микрорайон, на окраине губернского города, который обычно называют просто воинской частью. Именно здесь началась военная служба будущего полководца.

Ещё в 1807 году Министерство военно-сухопутных сил Российской империи приняло решение о создании «запасного артиллерийского парка на девять дивизий». Указом государя императора Александра I самый крупный парк боеприпасов русской армии был размещён именно здесь, под Калугой, к западу от Москвы и на полпути к Смоленску. История войн подтверждала: в случае нашествий с запада именно здесь, между Смоленском и Калугой, завязывались основные решающие бои. Размещение складов боеприпасов здесь гарантировало обеспечение подвоза для артиллерии действующей армии. При складах уже тогда сформировали запасной артиллерийский полк. Место выбрали во всех отношениях удобное: в глухом лесу на берегу небольшой речушки, вдоль которой пролегала дорога. До сих пор в Калуге бродят легенды, что здесь «при царе» пленные французы построили подземный завод: в просторных подземельях снаряжали и готовили к боевому применению корпуса ядер и артиллерийских гранат, но впоследствии, когда надобность в ядрах отпала и артиллерия перешла на снаряды, вход в подземелье замуровали, и, как пишут местные хроникёры, «следов от подземелий не осталось». В канун нашествия Наполеона генерал от инфантерии граф Михаил Андреевич Милорадович, впоследствии ставший героем Отечественной войны 1812 года, а потом убитый декабристом Каховским на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, «лично приезжал для осмотра и остался весьма доволен». Позже здесь были устроены склады для воинского обмундирования и снаряжения, построены казармы для новобранцев-рекрутов. Постепенно возник военный городок.

«Разместили нас в бараке на голых нарах, – вспоминал Жуков. – Сказали, что может отдохнуть до 7 часов утра. Здесь уже находилось около ста человек. В многочисленные щели и битые окна дул ветер. Но даже эта «вентиляция» не помогала. «Дух» в бараке стоял тяжёлый».

Тяжёлым оказалось и впечатление от первых дней и недель службы. Злобный и мстительный командир отделения ефрейтор Шахворостов, вольно махавший перед строем кулаками, пьяница ротный…

3

В сентябре батальон по железной дороге перебросили в Харьковскую губернию под Балаклею. Здесь-то и формировались маршевые роты для 10-й кавалерийской дивизии. Дивизия не выходила из боёв и требовала постоянного пополнения. Ещё в дороге узнали, что дивизия, в которой им предстоит служить и воевать, состоит из трёх кавалерийских полков – гусарского, уланского и драгунского. Все три – лёгкая кавалерия. Гусары были окутаны туманом романтики, да и унтер-офицеры, от которых «в царской армии целиком зависела судьба солдата», по слухам, в гусарском учебном эскадроне «были лучше и, главное, более человечные».

Ещё на станции, сразу после разгрузки, новоприбывших построили и распределили по эскадронам.

«После разбивки, – вспоминал маршал, – мы, малоярославецкие, москвичи и несколько ребят из Воронежской губернии, были определены в драгунский эскадрон».

Стоит напомнить, что драгуны – это род кавалерии, способной действовать с одинаковым успехом как в конном, так и в пешем строю.

Однако в 5-м запасном кавалерийском полку драгун готовили прежде всего как кавалеристов – совершенно определённо для действия в конном строю. Как позже выяснилось, генералу Келлеру пехота на лошадях была не нужна. Ему нужны были кавалеристы! Надёжные рубаки!

Вскоре выдали новенькое кавалерийское обмундирование, конское снаряжение, за каждым закрепили лошадь. «Служба в кавалерии оказалась интереснее, чем в пехоте, но значительно труднее. Кроме общих занятий, прибавились обучение конному делу, владение холодным оружием и трёхкратная уборка лошадей. Вставать приходилось уже не 6 часов, как в пехоте, а в 5, ложиться также на час позже», – вспоминал Жуков начало своей воинской службы.

К весне 1916 года начали формировать маршевые эскадроны для отправки на фронт. Но наиболее способных отобрали и направили в учебную команду.

Учебная команда для подготовки унтер-офицеров – это то, что в Красной армии будут называть школами младшего комсостава, а в Советской армии – сержантскими школами. Через них прошли миллионы, так и не став даже старшинами. Взводный Дураков, оказавшийся терпеливым и мудрым наставником, надел на драгуна Жукова унтерский ранец почти насильно, во многом против воли своего подопечного. Ни тот ни другой тогда ещё не знали, что в том ранце уже лежал маршальский жезл…

А ведь всё начиналось тяжело, через силу. И новый унтер ему попался жестокий дуролом, и фамилия у него была Бородавко, и кличка первой лошади нелепая – Чашечная…

4

Учебная команда дислоцировалась в городке Изюме той же Харьковской губернии. Казарм не было, личный состав расселили по палаткам. Начались занятия.

После первых же дней новоприбывшие в Изюм поняли, что «с начальством… не повезло» и здесь. «Старший унтер-офицер оказался хуже, чем Бородавко», – вспоминал потом недобрым словом своего очередного наставника.

Наставник имел прозвище – Четыре с половиной. Указательный палец на его правой руке был наполовину обрублен. Огромный, упитанный, унтер имел свирепый нрав и во время занятий или построения мог ударом кулака сбить с ног замешкавшегося солдата. Всё ему сходило с рук. Однажды замахнулся и на Жукова, но совершенно неожиданно драгун принял боксёрскую стойку и так взглянул на растерявшегося Четыре с половиной, что тот разжал кулак и опустил руку.

С тех пор житья Жукову и вовсе не стало. Четыре с половиной наказывал его чаще других и строже других. Не спускал ни одной оплошности, ни одной ошибки своего подчинённого. «Никто так часто не стоял «под шашкой при полной боевой», не перетаскал столько мешков с песком из конюшни до лагерных палаток и не нёс дежурства по праздникам, как я. Я понимал, что всё это – злоба крайне тупого и недоброго человека. Но зато я был рад, что он никак не мог придраться ко мне на занятиях».

И вот тут унтер изменил тактику. После жёсткого «кнута» неожиданно предложил «пряник», а именно: заняться его «канцелярией», стать «нештатным переписчиком». Услугу обещал оплачивать освобождением от некоторых занятий, которые буквально изматывали солдат тяжёлыми физическими нагрузками. Так что предложение на первый взгляд выглядело заманчивым.

– Будешь вести листы нарядов, отчётность по занятиям и… выполнять другие поручения, – сказал ему Четыре с половиной.

«Выполнять другие поручения» означало доносить на своих товарищей: сообщать, кто о чём говорит, кто кого бранит, кто что задумал.

Изюм в 1914 г.

[Из открытых источников]

На это двадцатилетний драгун из калужских ему ответил:

– Я пошёл в учебную команду не за тем,