Виталий Дубинин. Это серьезно и несерьезно. Авторизованная биография бас-гитариста группы «Ария» - Татьяна Винокурова Страница 17

– Сын, поехали за джинсами!

Я страшно обрадовался. Как сейчас помню: мы приехали в магазин «Березка» на Таганке (в наши дни в этом помещении находится «Музторг»). Когда я туда вошел, то просто обалдел от того, что увидел – там везде были заграничные шмотки, но меня интересовали только джинсы, и я сразу заметил стеллаж с ними, и, по-моему, они все были одной фирмы – Super Rifle. Отлично, то, что надо! Я назвал свой размер – 42 или 44-й. Продавщица говорит:

– Значит, вам нужен 28-й или 29-й размер. 29-го нет, остался только 28-й. Пробуйте!

Пионерлагерь «Юность», Анапа, 1974 г.

Я тогда не понимал ничего в этих размерах в дюймах. Беру, иду в примерочную, натягиваю – ничего не получается. Конечно, я дико расстроился. Отец говорит:

– Дайте мне тоже джинсы, 32-й размер.

Он померил – ему подошло. Смотрит на меня с сочувствием и предлагает:

– Ну ладно, давай возьмем домой, если ли что, мама вставит какие-то клинья по бокам.

Мы поехали во Внуково на «Жигулях» отца, и всю дорогу я думал: «Ну как же так?! Я видел эти джинсы, почему именно моего размера нет?!».

Приехали домой, и мама мне сказала:

– Ты не торопись, иди попробуй нормально натяни их.

Я пошел в свою комнату, начал натягивать и вдруг понял, что до этого я привык носить брюки на бедрах, а джинсы Super Rifle имели высокую посадку, на талии. Я приготовился, как в одной известной песне группы «Ленинград»: «Выдохни все из себя! Максимально!», выдохнул максимально и смотрю – они прекрасно на меня налезли, и молния спокойно застегнулась! Я был, конечно, счастлив и только думал: «Какой я идиот! Куда я так торопился в магазине, почему нельзя было спокойно померить?».

В общем, покупка моих первых джинсов закончилась счастливо, и с тех пор джинсы стали для меня главным атрибутом одежды, который я ношу уже 50 лет…

Тогда же, после приезда из Анапы, в начале 10 класса я впервые услышал фирменный винил. До этого, до 1974 года, все записи, что я слушал, были на катушках, сначала вообще ужасного качества, где-то третья и четвертая перезапись. Потом мне попадались более качественные записи, но все равно это была перезапись с уже переписанного, то есть не с оригинала, не с виниловых пластинок.

У одного из моих одноклассников родители работали в Нигерии, он поехал к ним на все лето в Африку и привез оттуда несколько пластинок. Сам он, в общем-то, не был меломаном, и не знаю, почему он выбрал именно это, но он привез 2 пластинки Grand Fank Railroad – «On Time» (1969) и «Grand Funk (The Red Album)» (1969), то есть два первых их альбома; привез пластинку Emerson, Lake & Palmer и еще какую-то одну. Как-то он дал послушать эти пластинки другому нашему однокласснику, а у него отец тоже работал за границей и привез домой настоящую японскую стереосистему Japan Victor Company (это название впоследствии было сокращено до всем известной аббревиатуры JVC). Там были большие колонки, Ватт по 100 каждая, проигрыватель и, по-моему, даже кассетный магнитофон. И, самое главное, к системе еще прилагались наушники. И когда мы включили пластинки «Гранд Фанк», мы просто обалдели от качества! Но это было еще не все: когда я надел наушники и услышал в стереозвуке первую песню с альбома Grand Funk – «Are You Ready», я вообще выпал в осадок, это показалось просто чем-то невероятным! Когда слушаешь перезапись, в звучание всегда добавляются искажения, шумы, в общем, различный звуковой мусор. Ведь качество перезаписи сильно зависело и от того, какой уровень ты выставил в начале процесса записи (он не задается автоматически)– это сильно влияло на конечный результат. Если ты выставил уровень чуть громче, чем нужно, то перезапись получается с перегрузом, с искажениями, исправить ее ты уже никак не можешь (позднее, в кассетных деках, появилась возможность регулировки уровня выходного сигнала с уже записанного сигнала, но, опять же, лишь в определенных пределах). И все это было в моно! А звук на виниле был такой, словно мы оказались в одной комнате с музыкантами! И, конечно, это произвело на меня колоссальное впечатление, потому что я и представить себе не мог, каким может быть звук. Тогда мы уже все постепенно начали покупать себе стереосистемы, но, конечно, не такие крутые, как эта японская. Я стал приобретать и пластинки – из тех, что продавалось у нас: пластинки «No To Co» – польской рок-группы, The Beatles на гибких пластинках от фирмы «Мелодия», что-то еще… Конечно, мы продолжали и по-прежнему слушать музыку на магнитофонах и переписывать ее друг у друга. Но мы уже знали, как может звучать музыка в настоящем качестве!

В 10-м классе мы продолжали играть в этом же составе, выступали на праздниках, в том числе на школьном новогоднем вечере – и это выступление получилось очень успешным.

Вечер проходил не в школе, а в ДК, мы играли в рекреации[32], там присутствовали учащиеся из обеих внуковских школ, было много народу. Мы показали, насколько мы выросли после постоянной практики, полученной нами в Анапе (ведь мы выступали через день в течение всего лета!).

Иногда спрашивают, насколько трудно было вообще выступать в то время. Не знаю, как других, но нас никто не пытался ограничивать в выступлениях из-за того, что мы играли песни «Битлз» и прочих зарубежных рок-групп. Может, у учителей или еще кого-то порой проскальзывали сомнения, но поскольку выглядело это вполне нормально, то никакого давления или осуждения не было. Наверное, повезло. Но я что-то вообще не припомню гонений на выступающие группы в то время. Все эти преследования, списки запрещенных групп появились позже, в начале 80-х.

Ну, и потом – где «Битлз», и где мы! Была цензура, да, и жесткая, на ТВ, радио, в печати и т. д., но слушать на магнитофонах это никто не запрещал. Пластинки не продавались, но их не изымали, если они у тебя откуда-то появились. Да и фирма «Мелодия» сама выпускала гибкие пластинки тех же «Битлз», «Криденс»… Поэтому и исполнять на танцах никто не мешал. На официальных концертах, конечно, профессиональные ВИА «Битлов» не пели. Хотя…

А весной