Изгой Проклятого Клана. Том 6 - Владимир Пламенев Страница 11

Куда хуже — как раз некроманты. Вот если какой-нибудь князёк решал изменить баланс жизни и смерти… а то и вовсе становился личом, вот тут было совсем плохо. Совсем-совсем.

Потому что целые миры превращались в кладбища. Кладбища, где мёртвые никогда не спят.

Сначала эти некроманты сражались с живыми, создавая из них свои полчища. Потом они сражались друг с другом, за право властвовать над немёртвым миром. А когда победитель определялся, наступала очередь других миров…

Но это в том случае, если в Башне не замечали их раньше.

В общем, я бы не стал давать вассалам такие возможности.

Из костяной перчатки Сталинова показалось облако чёрного тумана. Оно погрузилось в ампулу с останками принца Андрея, пройдя сквозь стенки, и впиталось в саму плоть.

И тогда из перчатки вышел новый чёрный туман. Внутри него появились фиолетовые и зелёные отблески. Которые стали вспыхивать, раз за разом рождая слова потустороннего голоса.

— Я здесь… — голос тихий, хриплый и равнодушный.

Сталинов заявил:

— Ты ли принц Андрей Вознесенский?

— Я — принц Андрей Вознесенский…

— Ты подтверждаешь, что Артур Северский был тем, с кем ты сражался в последние мгновения своей жизни? Последним врагом, которого ты помнишь?

— Я не знал имени этого человека… При жизни мне мешала его маска… Но сейчас вижу сквозь притворство… Вижу истину, какой она была… Этот человек сражался со мной… Имя ему — Руслан Северский… Человек, ставший сподвижником моего отца…

— Ты сказал, что видишь сквозь фальшь! — заявил я.

Удар молотка.

— Не нарушайте порядок, обвиняемый. Ваша очередь говорить уже прошла и ещё не наступила! — заявил судья.

— Вопрос, поставленный духу, неполноценен! — протестовал я. — Он касается того, кто сражался с ним, а не кто убил его.

— То есть Вы признаёте, что сражались с принцем Андреем, в день его смерти? — внимательно посмотрел на меня судья.

Ветерок менталиста на границе моего сознания стал ощутимым.

Ага… карты понемногу раскрываются. Я бы не хотел, чтобы кто-то знал о моих контактах с вампиром Атаманом.

Но был ли у меня сейчас выбор?

Любая заминка может обернуться только ещё большими проблемами. А ложь… она будет вскрыта. Да и в целом, для неё сейчас не то место и не то время.

— Да, признаю. Я сразился с ним и обезвредил. Но он был жив.

— Зачем Вы сражались с ним? — центральный судья чуть подался вперёд, став похожим на готового к вылету ястреба.

— Чтобы обезопасить своих людей.

— Он угрожал им?

— Косвенно. В первую очередь он угрожал мне. Схватку начал сам принц.

— Это правда? — судья повернулся к Сталинову. Тот морщил лоб.

— Господин судья, но какая разница, если этот человек уби… — начал Сталинов.

Удар молотка.

— Отвечайте на вопрос, Борис! — глаза судьи сверкнули. — Потребуйте у мёртвого ответов!

Борис Сталинов нахмурился и кивнул. А затем сделал, как судья велел.

Облако тьмы ответило:

— Я… начал схватку… из страха… Я думал, что он убийца, пришедший чтобы забрать мою жизнь…

Судья спросил:

— А это оказалось не так?

И в тот же момент чёрный дым задёргался. Я ощутил, как в его гармоничную энергетическую структуру начинает вплетаться что-то извне. Снизу.

Из той самой костяной руки.

При этом внешне ничего не происходило.

— Я… это… Убил… — голос Андрея исказился, будто тот испытывал острейшую боль.

Борис Сталинов сказал:

— Сила «Медиумо» иссякает. У нас больше нет возм…

— Ложь! — громко вставил я. Владислав неодобрительно взглянул на меня. — Он лжёт. Это именно он сейчас воздействует на мертвого принца, чтобы тот не рассказал правду. Неужели в этом зале никто не может убедиться в этом, достав монокуляр видения энергии?

И неужели здесь всего один менталист?

На этот раз судья не остановил меня молотком. Только прищурился.

А вот на стороне Сталиновых начался шум. Они стали вскакивать, изрыгая на меня обвинения:

— Лживый убийца!

— Мы так и знали, что ты попробуешь выкрутиться!

— Тебя в любом случае скоро настигнет справедливый суд!

Но представители клана Цепеш уже посматривали на них с подозрением. Как и судья.

Наконец, ударил молоток.

— Тишина! — заявил судья и зал затих. — Пригласите наблюдателя с монокуляром. У нас подозрения, что одна из стороны использует недопустимые методы.

По виску Бориса Сталинова протекла капелька пота. Чутьём мантикоры я ощущал его острый запах страха, который усиливался с каждой секундой.

Через пару минут в зал вошёл старичок, с линзой видения энергии. Он неприметно пристроился в углу и внимательно нацелился на зал, удерживая Бориса Сталинова в центре своего внимания.

Я хмыкнул.

И как они только решились на такой абсурдный план? Неужели думали, что получится обмануть людей такого уровня?

Но тут в структуре чёрного тумана что-то изменилось. Резко. Будто надломилась энергетическая структура.

— Он убил меня! — внезапно взревел голос Андрея из чёрного тумана. — УБИЛ! ОН УБИЛ МЕНЯ, КОГДА Я БЫЛ ВО СНЕ! КОГДА Я НЕ МОГ БИТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ!

Все в зале в шоке уставились на него. Только Борис едва слышно выдохнул.

Успел, сука, что-то сделать⁈

— Кто⁈ — громко спросил я.

Но за мертвеца ответил Борис:

— Ты — мерзкий мятежник! Ты и убил его! — со стороны Сталиновых тут же послышались вопли поддержки.

— Задавай вопрос мертвецу! Кто его убил⁈ — прорычал я, сверля Бориса глазами. Он сначала насупился, пытаясь сохранить самообладание. Но потом заморгал. Проглотил ком в горле. И, сдавленным голосом, процедил:

— «Медиумо» иссякло, это видно, — он бросил быстрый взгляд на старика с монокуляром. Но тот просто внимательно смотрел.

Но я и без него всё чувствовал. «Медиумо» не иссякло. Оно просто переходило в неактивный режим, мана из него возвращалась обратно в перчатку.

Однако мне уже надоел этот цирк.

Я вышел в центр зала, под недовольные выкрики и стражников, вставших между мной и судом с обнажёнными клинками.

Не оборачиваясь на беснующийхся Сталиновых, я повернулся к судьям, со словами:

— Вы же видите, что происходит! Видите, что Борис Сталинов лжёт! Я, клянусь своей честью и честью своего рода, что не убивал Андрея Вознесенского! Пусть ваши менталисты и все, кто у вас есть, это проверят!

И действительно, ветерок менталиста, за короткий момент будто превратился в бушующую бурю, которая налетела на мой разум. Но я не сопротивлялся. Наоборот, я выставил вперёд все воспоминания,