Артистка - Владимир Моисеевич Гурвич Страница 9

В принципе то, что сказал Эрик, соответствовало действительности, нечто подобное сообщил мне и Миркин. Но слова, а точнее, тон, с которым они были произнесены, мне был неприятен.

— Марта, ты чего молчишь? О чем вы с ним договорились? — продолжал допытаться Эрик.

— В общем, ни о чем, — пожала, как можно бесстрастней, я плечами.

— Как ни о чем? — удивился Эрик. — Что ты тогда там делала столько времени?

— Мы говорили.

— О чем?

— Об искусстве, театре. О чем еще можно говорить с театральным критиком.

— Я рад за тебя, но я просил кое-что у него выяснить и кое о чем с ним договориться. Удалось? — Эрик пристально взглянул на меня.

— До некоторой степени. — Давно я при разговорах с ним не испытывала таких эмоциональных перегрузок.

— Марта, я тебя отправил к нему с конкретным поручением. Ты его выполнила? Только не говори, что до некоторой степени.

— Эрик, но так и есть.

— Хорошо, рассказывай, о чем вы договорились?

— Он обещал посмотреть наши спектакли.

— И написать такие же рецензии, как уже написал?

— Возможно, я не знаю, — пробормотала я.

— А кто знает? Кого спросить? — Эрик обвел комнату глазами. — Кроме нас больше тут никого нет.

— Послушай, Эрик, что ты хочешь от меня. — Невольно я повысила голос. — Я не могу диктовать ему условия. Он считает, что у нас плохой репертуар, его надо целиком менять. Я пыталась возражать, но у него свое мнение.

— Да к черту его мнение! — тоже почти до крика повысил голос Эрик. — У него маразм, а не мнение. Знаешь, сколько ему лет?

— Сколько?

— Восемьдесят. В таком возрасте у человека не может быть мнения, а только Альцгеймер.

— Яков Миронович производит впечатление вполне разумного человека. Следы маразма у него не заметила.

— Яков Миронович? — удивился Эрик. — Ты его называешь так, словно он тебе близкий друг. Уж не поладили вы друг с другом?

Я подумала, что Эрик в чем-то прав, может, не до конца, но в какой-то степени мы нашли общий язык.

— Мы просто беседовали, Я его называла по имени отчеству, он меня, кстати, тоже. Что-то тут такого.

— Это как посмотреть. Ты же понимаешь, если он продолжит выдавать свои рецензии в том же духе, от нас мало что останется.

— Тогда может быть, есть смысл подумать что-то изменить в нашем театре. Хотя бы тот же самый репертуар.

— И все нашу работу за столько лет, словно скот, пустить под нож. Ты в своем уме?

— В своем, — заверила я.

— Тогда почему несешь такую чушь?

— Эрик, это не чушь. Яков Миронович знает, что говорит. К его словам целесообразно прислушаться.

Последняя моя реплика окончательно вывела моего гражданского мужа из себя.

— Ты совсем потеряла разум, если, конечно, он у тебя был! — заорал Эрик.

От неожиданности и испуга я вздрогнула. Я не могла припомнить, когда в последний раз Эрик так кричал на меня. Кажется, до сих пор этого просто не было.

На наш крик в комнату вбежала Анжела и с изумлением уставилась на нас. К таким сценам в нашей семье она не привыкла.

— Что у вас тут происходит? — поинтересовалась дочь.

— Выясняем один принципиальный вопрос, — нехотя ответил Эрик.

— Мама, что за вопрос? — обратилась уже Анжела непосредственно ко мне.

— По поводу одного человека. У нас разные на него взгляды. Тебя это не касается.

Но заинтригованная Анжела не собиралась уходить, вместо этого устроилась на диване. Ее поведение отчасти сбило наступательный пыл Эрика.

— И что нам теперь делать? — уже спокойней спросил он меня.

— Не знаю, — честно ответила я. Я, в самом деле, не представляла, как поступить в такой не простой ситуации.

— Замечательный ответ, — саркастически скривил он тонкие губы, которые я любила целовать. По крайней мере, еще совсем недавно. — Напрасно ты отдала свою роль Аглае, — вдруг совершенно неожиданно добавил он. Затем посмотрел на нас по очереди, махнул безнадежно рукой и вышел.

Мы с дочерью остались одни.

— Мне кажется, папа прав, — сказала Анжела. Дочь называла моего гражданского мужа то папой, то Эриком в зависимости от настроения.

— В чем он прав, по-твоему?

— Если этот чувак пишет плохие рецензии, его нельзя пускать в театр. Я бы тоже так поступила.

Высказанное мнение дочери сильно удивило меня. Ничего подобного я не ожидала от нее услышать.

— У нас нет прав не пускать его в театр. Если он купил билет, это законное основание для посещения спектакля, — только и нашлась я, что ответить.

— Ладно, это ваше дело, мама. Я хотела поговорить с тобой о своей учебе. С Эриком я уже поговорила.

Последние слова дочери прозвучали для меня неожиданно.

6

Считаю, что продолжить свое дальнейшее повествование мне нужно с объяснения вопроса: откуда берутся дети? Правда, в данном случае речь идет не вообще, а конкретно, как появилась у меня дочь, которую родители, то есть я и мой муж, назвали Анжелой. Впрочем, об этом чуть позже.

Итак, как появилась на свет Анжела? Если вы ждете от меня эротических подробностей, то придется вас огорчить, мой рассказ о другом. Начну издалека, ведь любой вопрос имеет свои истоки. Стать актрисой я захотела очень рано, на этот счет даже шутила, что такое желание возникло с первым же моим криком. Разумеется, это небольшое преувеличение, но я хорошо помню, что уже в младших классах меня одолевала такая мечта. Больше всего на свете я любила ходить в театр. Случалось это не часто, так как мои родители были кем угодно, но только не театралами. Но когда это чудо все же происходило, я ощущала невероятный подъем, возникало чувство, что улетаю куда-то в неведомые края.

А потому после окончания школы сомнений на кого учиться, не было никаких. Мои родители сопротивлялись такому намерению, но не слишком долго и упорно, и даже дали деньги на поездку в Москву. А там случилось самое настоящее чудо, я поступила с первого раза, хотя конкурс на одно место был преогромный. Стоит ли пояснять, что счастью моему, как и у Вселенной, не было предела.

Но кроме как стать артисткой была у меня еще одна мечта, которой ни с кем не делилась, — я грезила о большой, как гора и чистой, как хрусталь, любви. Теперь я понимаю, какая я была на тот момент дурой, но я всерьез мечтала о принце на белом коне. Хотя по поводу