Не верь глазам своим - Нинель Лав Страница 53

расстегнута, сиськи наружу, трется об меня, я сначала завелся, но отец учил: «на работе и в доме никаких перепихов — все об этом будут знать», и я Верку с себя столкнул, сел на диване, но она не отстала, на колени передо мной встала, рот открыла, языком губы облизнула, ремень расстегнула, молнию, брюки с трусами стащила… начала минет делать… давно у меня такого не было, сижу млею от удовольствия… но в конце что-то на меня нашло — такая злость появилась, придушить ее захотелось… схватил за затылок, прижал, не даю двигаться, а сам поддаю в глотку, она толкается, хрипит, а я смотрю в ее перепуганные глаза, держу и кончаю… двойное удовольствие получаю: от секса и от ее наказания за непозволительный секс со мной… отпустил, она бледная, хрипит, слезы из глаз, слюни изо рта… отползла подальше, смотрит на меня со страхом. Встал, брюки натянул, достал пятитысячную, смял, Верке в лицо швырнул.

— За одноразовый секс и за моральный испуг… Вон пошла!

Ее как ветром сдуло.

Остался один в кабинете, на душе кошки скребут, все удовольствие от секса ушло — мерзота и погань осталась, совесть в душе лютует, и тоска сердце изнутри гложет… достал бутылку вискаря, начал пить, а не чувствую, что пью, и не помогает забыться…

— Сволочь ты, Глеб! — ору на себя. — Тебе бы так хоть раз жена изменила! Как бы ты себя чувствовал? Или один раз не пи*ораст? Как бы ты с ней в кровать ложился, если бы знал, что ее другой мужик до тебя драл? Сволочь ты! Жена ребенка вашего носит, а ты…

Поехал домой и всю дорогу, себе оправдания придумывал, не придумал, а дома… посмотрел в ее испуганные глаза и понял, что она все знает о моей измене, плачет, кричит, пятиться от меня, будто я не просто ее по сердцу ножом полоснул, а нож этот ей прямо в сердце всадил… по самую рукоятку… падать от боли начала, подхватил на руки, положил на диван, руки трясутся, «Скорую» вызвал, а она смотрит на меня с презрением и болью, молчит, ни капли любви в ее взгляде, как я привык видеть… Что же я творю? Ведь не простит! Уйдет! Что я тогда без ее любви делать буду со своим одноразовым сексом? Многоразовый заводить? Но никто мне кроме жены не нужен! Только ее хочу! Только ее люблю! Только с ней хочу в обнимочку засыпать! Осознал это, только когда представил, что потерял ее… Пока вез ее в больницу в чем только не клялся, в чем только не обвинял себя, какие только обещания не давал! А она смотрит и молчит… ни слова не сказала… пока ехали и в палате… я ее за руку держу, а она не шевелится, смотрит в глаза, не отрываясь… я под этим взглядом Алку вспомнил: она меня только ранила своим предательством, а я свою жену своей изменой почти убил…

Вошел в палату отец, под руку меня со стула поднял, в коридор вывел, к стенке прижал, за горло схватил…

— Ты что натворил, сученок? Опять по бабам таскаешься?! Я тебя просил Ирку не трогать! Ты клялся, что ее любишь и не обидишь! Я тебе поверил, разрешил вам пожениться, а ты все не нагуляешься! Больше я тебя прикрывать не буду — не угомонишься, разведу вас к чертовой матери! Сам буду их обеспечивать и близко тебя к ним не подпущу! Не ценишь свою семью — мотай заграницу, живи там, а Ирке скажу, что ты на машине разбился! Поплачет-поплачет, другого полюбит, который будет ценить ее любовь! Дурак ты, Глеб! Любовь вашу на одноразовый секс размениваешь! Кто на этот раз?

— Верка…

— Сволочь ты! Нашел с кем пакостить — шлюху не мог вызвать — эта в тебя теперь мертвой хваткой вцепится! Откажешься ее содержать — Ирке обязательно доложит! Слишком дорого мне твои блядки обходятся! Последний раз тебе помогаю — только потому, что Ирка ребенка ждет и волноваться ей нельзя! И не вздумай жене признаваться в своих загулах! Если с ними что случится — не прощу! Лучше сразу в монастырь уходи грехи замаливать, а то сам тебя за Можай загоню, вместе с твоей мамашей…

Оставил меня отец, пошел в палату, у кровати присел, стал Иришку расспрашивать, успокаивать. А меня ноги не держат — так переживаю за них, опустился по стеночке, сижу на корточках, руками лицо тру… сил нет подняться — чувствую себя стариком столетним… А потом решил, что всё! С прежней жизнью покончено! Если простит — ни разу не изменю! — буду налаживать наши отношения — ведь мы любим друг друга! Решил и пошел к жене в палату, она на меня смотрит с надеждой и ожиданием, как приговоренная к смерти, подошел, взял ее руку, поцеловал, шепчу:

— Прости меня, родная… Я тебя люблю!

Она ресничками одобряюще взмахнула и улыбнулась…

47

Вспоминая первый и последний свой загул, про отца вспомнил, про свое желание их помирить и про обещанный тест с Иришкой. Воровать утром ложку со слюной не хотелось — задолбался с этими тайнами разбираться!

Встал пошел к жене в спальню, постучал, вошел, она голову от подушки оторвала…

— Что, без меня спать не можешь?

— Да нет… — вздохнул, — об отце надо поговорить.

— Я на него сержусь!

— Вот, как раз об этом, и поговорим… Ты не устала?

— Не устала… только ты ложись.

— Голеньким в кроватку?

— Одетым на одеялко!

Повздыхал, лег рядом одетым на подушку и попросил:

— Можно я разденусь и лягу под одеялко — приставать не буду.

— Ладно… но не приставать — я на тебя тоже сержусь!

— Сердитая ты моя! — быстро разделся, лег в кровать, накрылся — благодать… еще бы жена обняла и совсем хорошо было бы. — Давай начну с начала, как я расстался с бывшей, с которой хотели жить вместе…

Рассказал все про Алку, не упоминая о «первом загуле», что чувствовал после ее предательства, как отец меня подбадривал, успокаивал; про то как увидел ее фотку, просьбы отца тебя не трогать, мои поиски ее и свое вранье; про недовольство отца и его настояние женить их; про его помощь ему во всем; про поездку к матери рассказал и о своей беспочвенной ревности, когда прочитал «непонятный» тест отца и девочек — подумал… черте что подумал и поехал к отцу разбираться…

— Это что… ты подрался с отцом, приревновав меня? — искренне удивилась жена, потом даже обиделась. —