Холодное пламя - Мари Милас Страница 5

Как и всегда.

Видимо, моя мать наложила на меня какое-то проклятие отказа с самого рождения.

Я стою на веранде, подставляя заплаканное лицо под оранжевые лучи вечернего солнца. Время заката – мое самое любимое. Небо пестрит огненными оттенками, которые буквально изнутри согревают твою душу, пока шепот уже прохладного ветра ласкает кожу. Я редко заставала в Лондоне закат. Обычно тренировки заканчивались так поздно, что ничего, кроме серости и сырости асфальта вперемешку со спертым, душным воздухом тёмной ночи, мне не доставалось.

Мрачный, заросший соседский двор, где за прошедшие два дня так ни разу и не были слышны какие-то признаки жизни, полностью отражает мое состояние. Он такой же серый, холодный и… мёртвый.

Что мне делать? Я приехала сюда с определенной целью. Бросила привычный уклад жизни и даже отдала своего попугая соседке. Неужели все зря?

Нет. Сдаваться нельзя. Пускай всю жизнь я будто билась об стену. Пускай кто-то получал все с первого раза, а мне приходилось пройти несколько кругов ада, чтобы заработать сраную медаль. Пускай я уже давно потеряла надежду, но во мне все еще живет вера.

Вера в себя. 

Я вытираю щеки и захожу в дом, чтобы принять душ горячее ада. Каждая женщина знает: в ванной приходят самые гениальные идеи. Болезнь потихоньку начинает отступать, поэтому самое время привести себя в порядок и показать этому отвратительному миру, кто здесь королева чертового бала.

В течение получаса я распариваю свою кожу до состояния печеных яблок. Наверняка в какой-нибудь умной медицинской передаче сказали бы, что у меня уже рак десятой стадии, и завтра я умру.

Морщусь.

Ладно, может стоит сделать воду чуть-чуть прохладнее. Я нащупываю рукой кран и хочу его слегка сдвинуть в сторону холодной воды. Он туговат, поэтому мне приходится приложить усилия. В этот момент громкий визжащий звук пугает меня так, что я поскальзываюсь и в попытке не потерять равновесие хватаюсь за кран.

И конечно же включаю холодную воду на полную мощность. Теперь орет не только какая-то непонятная фигня в доме, но и я. Боже, вдруг это какая-то сигнализация? Может кто-то хочет меня ограбить? Вернее, ограбить Мию.

Ага, Лили, ты гениальна. Прожила три дня в доме, ни разу не снимая сигнализацию, и думаешь, именно в эту минуту она решила сработать?

Глаза щиплет от шампуня, а тело дрожит. Нащупав полотенце, которое, судя по размеру, для рук, а не для тела, выбегаю из ванны.

Громкий звук начинает орать еще сильнее, а я даже не понимаю, куда мне нужно бежать. Быть ограбленной, когда ты с голой задницей, вообще не круто. Что уж, быть ограбленной в целом не круто.

Я спускаюсь по лестнице и врезаюсь в стену.

Черт.

Распахиваю глаза несмотря на то, что они жутко горят от едкого шампуня.

О. Это не стена.

Мистер Июль во всей своей календарной красе смотрит на меня глазами-льдинками и хмурит брови так сильно, что его лбу потребуется ботокс к концу этого года.

Я умерла и попала в рай? Или ад? Или…

– Какого хрена ты делаешь в моем доме, извращенец? – Просыпаюсь ото сна и вырываюсь из его горячих рук, обхватывающих мою задницу.

Мою голую задницу.

Маленькое полотенце магическим образом исчезает, поэтому я ничем не отличаюсь от дам на тех средневековых картинах. Только вместо ветки винограда в руке у меня сжата футболка Марка, который все еще продолжает хмуриться, слово ему противно даже смотреть на меня.

А, стоит отметить, в его руках все еще мой зад. Зад, над которым я работала полжизни. Так что считаю это личным оскорблением.

Марк выпускает меня из своих огромных лап и поднимает мое крошечное полотенце, пытаясь его приклеить ко мне, как игрушки на елку в детской аппликации.

Какая-то штуковина все еще продолжает орать так, что еще чуть-чуть, и мы оглохнем. Я выхватываю у извращенца полотенце, прикрывая им все, что могу. А это совсем немного. Примерно одна треть.

Марк грубо отталкивает меня в сторону и бежит на второй этаж. Я следую за ним.

– Скажи на милость, что ты здесь забыл и почему ведешь себя, как дома?

Он не обращает внимания на мои вопли и заходит в спальню, начиная рыться в ней, как какой-то тасманский дьявол.

Боже, этот мужчина ненормальный. Я очень уважаю его профессию, но похоже, он абсолютно точно получил какую-то травму, которая сказывается на его мозге.

Странный запах достигает моего носа, заставляя меня замереть. Пахнет горелым. Марк что-то тыкает на своем телефоне, и отвратительный звук прекращается.

Какого… хрена?

– Зарядка. – Он оборачивает руку в мой силиконовый коврик для чистки макияжных кистей и выдергивает расплавленный блок питания из розетки. – Нельзя оставлять их в розетке.

– Нельзя портить этот коврик, негодяй! – Я подбегаю к нему и пытаюсь вырвать свою вещь из его рук, все еще прижимая к себе крошечное полотенце.

– Мог случиться пожар. – Грубо произносит Марк.

Вроде кажется, что этот человек полон гневных эмоций, но его выражение лица такое невозмутимое, а голос холодный, что я бы не смогла найти между ним и айсбергом ни одного отличия.

– Ты узнал об этом по какой-то космической связи? Или как ты объяснишь свое появление в стиле супермена в моем доме, в котором была угроза пожара?

Марк опять хмурится, и у меня чешутся руки сделать ему массаж лба. Он направляется к выходу из комнаты и, не бросив на меня ни единого взгляда, бормочет:

– Потому что это и мой дом тоже. Одна пожарная сигнализация. Ужасные соседи – мой нелюбимый тип людей, городская девушка.

 Мия хотя бы ради приличия могла упомянуть, что один из ее братьев живет у меня за стеной. Почему это не мог быть Томас?

Потому что тебе нужно почистить карму, девочка.

Только такое объяснение я могу дать этому шквалу невзгод в своей жизни.

Глава 4

Лили

После того как мистер Июль вломился в мой дом, спас меня от пожара, а потом ушел по-английски, мне пришлось выбраться в люди. А если точнее – в магазин.

Ведь зарядка для телефона покинула этот бренный мир. Я лишь надеюсь, что это последнее происшествие, с которым мне пришлось столкнуться…

Понятия не имею, где в этом городе можно