Недотрога для адвоката. Дело о разводе - Анна Варшевская Страница 5

Я внезапно чувствую такую нежность к этой девочке, угодившей в неведомо какие неприятности, что меня застигает врасплох сила эмоций. Мотнув головой, пытаюсь сосредоточиться. Получается не сразу, но спустя минуту всё же нахожу в себе силы разомкнуть руки и отстраниться от Сони.

– Нам…. действительно пора, Сонь, – достаю из кармана платок и протягиваю ей, чтобы вытерла лицо. – Я бы хотел, чтобы ты прямо сейчас мне всё рассказала, но это нужно делать обстоятельно, а не впопыхах в дороге. А у меня встреча через… – смотрю на часы, – …. сорок минут, подвести клиента я не могу. Поэтому давай сделаем так: после врача заедем пообедать, и ты мне всё расскажешь. Договорились?

Девушка, помедлив, кивает, и я слегка расслабляюсь.

– А врач – это обязательно? – спрашивает вдруг, кидая на меня взгляд исподлобья.

– Да, обязательно, – стою на своём. – Я должен быть уверен, что с тобой всё в порядке. Что за нелюбовь к врачам?

– Боюсь.… это тоже тема для отдельного разговора, – говорит она негромко, отводя глаза.

Господи, у этой девочки в голове тараканы строем маршируют.

– Хорошо, и это расскажешь, – киваю ей. – Поехали!

Глава 3

– Я не знаю, с чего начать, – Соня сидит, уткнувшись в полупустую тарелку.

Ест она и правда слишком мало. Или это стресс?

Буквально полчаса назад с ней чуть не случилась истерика в кабинете врача. Точнее, это было что-то вроде панической атаки – в моей практике мне не раз приходилось сталкиваться с подобным, с моими подзащитными чего только не происходит. Вот только не помню, чтобы это когда-нибудь настолько вышибало меня из колеи. Пришлось держать девушку за руку и просить дышать со мной вместе, чтобы помочь ей немного успокоиться.

Но теперь у нас хотя бы есть заключение врача и снятые побои. И к счастью, синяк на руке – действительно единственное повреждение.

– Начнём по порядку, – произношу фразу, которую часто говорю своим клиентам. – Для начала, объясни, что не так с врачами?

– Отец вам не рассказывал? – кидает она на меня быстрый взгляд.

– Не припомню, – неуверенно качаю головой.

С Артуром мы знакомы и дружим уже лет пять или шесть, но обсуждать его дочь мне как-то не приходилось. Я и видел-то её всего несколько раз, последний – ещё девочкой-подростком. Демидов всё больше жаловался на стерву-жену.

– В детстве я была болезненным ребёнком, – Соня пожимает плечами, хмурится. – Точнее, мама считала, что я очень болезненная. Не помню, чтобы я прямо болела, ну знаете, постоянно. Сейчас мне кажется, что у меня всё было как у всех. Но мама почему-то боялась. И меня водили ко всем возможным врачам. Я обследована вдоль и поперёк, – девушка хмыкает и передёргивается. – Не все обследования были… приятными. Далеко не все. Этот страх, он сильнее меня.

– Я понял, – сочувственно киваю.

Если всё так и есть, то, значит, наша "противная сторона" действительно слегка чокнутая. А может, и не слегка! Похоже, мне нужно скорректировать тактику на бракоразводном процессе....

– А когда я стала подростком, то, ну.… – она отводит глаза и продолжает тихо: – … поправилась.

– Что? – непонимающе смотрю на неё. – В каком смысле?

– Ну, стала…. толстой, – Соня опускает голову ниже. – И тогда были тоже обследования. И лечение, диета, в общем… Не особенно помогло, поэтому…

– Что?!

Не помню, чтобы когда-нибудь я так на кого-то таращился, чуть глаза из орбит не вылезли. То есть эта, прости господи, идиотка, её мамаша, внушила девчонке, что она толстая, и из-за этого таскала её по врачам?!

– Соня, посмотри на меня, – зову девушку.

Когда она не реагирует, пересаживаюсь ближе, подцепляю её пальцем под подбородок.

– Посмотри на меня, – повторяю как можно мягче. – Ты красавица. И не вздумай повторять то, что ты сейчас сказала! Твоя мать… – сжимаю зубы, потому что те слова, которые из меня рвутся, не стоит произносить при двадцатилетней девушке в общественном месте.

– Она не хотела ничего плохого, – Соня всё-таки поднимает на меня огромные влажные глаза. – Просто беспокоилась. Она сама очень стройная, и красивая, и.…

– Соня, – перебиваю её, – я кое-что сейчас скажу абсолютно серьёзно. Ты можешь мне поверить на том простом основании, что я мужчина?

– Поверить?

– Поверить, что я не много встречал в своей жизни таких красивых девушек, как ты, – голос у меня слегка хрипнет, и я откашливаюсь.

– Вы…. что? – она растерянно смотрит мне в лицо.

– Ты очень красива, – мне вдруг хочется, чтобы она действительно поверила в то, что я говорю. – У тебя такая кожа… сияющая, словно отражает свет, – осторожно, еле прикасаясь, провожу пальцем по линии её подбородка, и на бледных щеках вспыхивает румянец. – Ты прекрасно сложена, очень гармонично, я.…

Снова в который уже раз в памяти всплывает, как она стягивала с себя рубашку. Худеть – последнее, что ей нужно. С такой грудью и бёдрами, при тонкой талии, она же… Венера!

Очнувшись, понимаю, что последние несколько секунд не отрываясь смотрел на полные розовые губы. Соня не пользуется косметикой. Они наверняка сладкие без всяких помад и прочей ерунды.

Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт… Какого хрена, о чём я вообще думаю?!

Пока эта мысль молнией проносится в голове, тело действует совершенно бесконтрольно.

Телу плевать на то, что в мозгах каша. Тело плавится от близости к девушке, которая заводит так, что все способности к анализу и прогнозированию ситуации летят в преисподнюю.

Не помню, чтобы испытывал такое притяжение хоть к кому-то.

И не успев сообразить, что творю, я просто склоняюсь ближе и касаюсь её губ.

Они мягкие. Сладкие. Такие, как я себе и представлял. И от их вкуса сносит крышу.…

А потом я чувствую, как Соня закаменела в моих руках. И до меня с опозданием доходит, что именно она может сейчас чувствовать.

После того, как кто-то – явно мужчина – хватал её за руку до синяков. После врачей, которых она боится до обморока. После чуть не сбившей её машины, после непрекращающегося стресса последних нескольких дней, после.…

А ещё до меня доходит, что я полный и беспросветный мудак.

Вместо того, чтобы утешить и выслушать девочку, я полез к ней