Плохой парень - Юлианна Орлова Страница 47

Да! Да! Да! Попробует и будет пробовать часто. И я тоже буду часто. И мы, черт возьми, не выйдем на выходных из квартиры!

—А что у тебя под трусиками?

Воображение рисует спелые влажные вишни и то, как я целую их, слизываю влагу и мягко толкаюсь членом.

—Курсант Шолохов, у меня под трусиками стальные яйца. А у вас? — как гром среди ясного неба, звучит у меня над головой. Твою мать!

Ушат ледяной воды на меня сплошным потоком льется.

Я с места подрываюсь и роняю к чертовой матери телефон. Хорошо что хоть трусы и штаны натягивать не пришлось, как-то само собой прикрылось!

Все тело горит огнем.

ГЛАВА 37

ЮРА ШОЛОХОВ

Старшина, мать его итить! Ну почему он сегодня главный? Да и какого черта этому гному не спится? Я диву давался, как его вообще сюда взяли с таким ростом. Надеюсь, он хоть до писсуара дотягивается, иначе я вообще хз, как ему тут ссыкать.

Не смешно на самом деле, но меня трясет от злости, и сейчас разумнее всего как-то сублимировать.

—Я не понял, курсант Шолохов, это что за порнография тут происходит? Та забыл, где находишься? Телефон сюда, твою дивизию, — благим матом рычит на меня довольно громко, в коридоре загорается свет.

А вот и Соболь проснулся, дежурный в рот мне ноги!

Был бы не сонной тетерей, маякнул бы мне, что так и так, шухер…

Усач смотрит так, что кажется, будто бы готов удушить меня голыми руками. Блядство! Вот это вообще пиздарики на воздушном шарике, ведь он та еще заноза в заднице. Он и в хорошем настроении вставляет люлей на раз-два, а в плохом от него жди беды. По больше части он, разумеется, всегда в плохом настроении. Не зря его еще тараканом зовут, ведь он и правда очень на него похож, в особенности, когда злой.

—Виноват, товарищ прапорщик, — цежу и выравниваюсь по стойке смирно, но один замысловатый элемент в штанах упорно мешает мне не выделяться. Черт! Ну надо же так влипнуть.

В груди шарахает, словно я стометровку бежал. Смартфон блокирую и незаметно в задний карман укладываю. Сейчас побесится и успокоится же, да? Не будет же он в самом деле…забирать трубку. Я ж не сопливый первокурсник.

У нас давно уже в казармах можно юзать средства связи на свое усмотрение, главное, чтобы ты во время учебы не отвлекался.

Усач не унимается, делает ко мне шаг и звереет еще больше, наверняка увидев все ниже талии.

—Был дан приказ отдать телефон, я должен повторить приказ, курсант?! — его лицо становится пунцовым от бешенства, а меня уже коробит от происходящего. Еще плюется как старый дед. Вот сейчас он максимально неприятный тип.

Взять бы и стереть долетевшие до щеки слюни, но я стою и обтекаю от фонтана брызг. Срочно умыться, когда минута (или не совсем минута) позора кончится.

Ну, сука, откуда ты взялся на мою голову? Я ж не первую ночь так тусуюсь без сна, первый год обучения примерно в этом кресле у меня и прошел, когда я по Вальке убивался и ничего не могло мне помочь.

Сглатываю слюну, а мысленно роняю кирпич на Усача. Вот же мерзкий типок, у нас с ним в плане отношений полный дисконнект.

Он меня не любит по факту моего наличия в стенах академии. Я просек это сразу и на рожон не лез, но иногда я пролетаю мимо его поля зрения, и он с особой больной радостью ловит меня и возвращает на грешную землю…обязательно мордой в асфальт.

Вот сейчас отдать ему телефон и что дальше? Я ж помру до увала, если он у меня вообще будет. Это же залет!

Раздражение выплескивается очередной волной жара по телу.

—Товарищ прапорщик, виноват, — достаю телефон и с внутренним стоном и острой болью во всем теле протягиваю Усачу. Тот прямо загорается всеми оттенками синего, черт, хоть бы от злости не помер тут. А может от зависти? Мой член работает, а вот его уже вряд ли, судя по реакции на увиденное.

Бля, ну вот сейчас осталось только заржать конем, и меня не то, что в увал не выпустят, меня пропишут в наряды на ближайший месяц. и Вальку я буду видеть разве что на парах, да в своих влажных мечтах, уже без связи. Епт!

Понимаю, что начинаю закипать и разгоняться в желании выяснить причину, мать вашу, проблемы, но тормозить сложнее, чем я думал. Как буйвол сейчас, прямо чувствую, как мышцы наливаются гневом и выступают на руках.

—Упор лежа принять, курсант Шолохов! — еще громче вызверяется метр в кепке.

—Так точно, принять.

Вот лось педальный. Падаю на пол с высоты собственного роста и начинаю отжиматься.

—Будем выбивать дерьмо спортом. Быстрее, быстрее, юный онанист, а я пока посмотрю, кто тут растлевает курсантов военной академии!

Черт! Торможу, и начинаю вставать, потому что нихуя не крутая идея.

—Не понял! Не понял! Упор лежа принять, я сказал!— рычит и начинает смотреть в загоревшийся смартфон. Так, у меня там блок, на экране ничего не высвечивается, даже фотки. Сначала надо разблокировать…

Какого хера я тогда паникую?

Сердце барахлит, конечно, от страха, что это чмо увидит мою девочку.

—Разблокируй! — протягивает телефон мне, но я не реагирую. Прикидываюсь шлангом.

—Не помню пароль, товарищ старшина, — падаю на пол и отжимаюсь. Десять, пятнадцать, двадцать…

—Не помнишь? Ну тогда тебя отжимания в чувства приведут. Давай соточку.

Нех делать, как говорится. Я отжимаюсь и отжимаюсь, а дохожу до сотки, пока Усач наяривает круги вокруг меня.

—Все еще не помнишь? — наклоняется ко мне, а я даже с ритма не сбился.

—Никак нет, — рычу недовольно.

—Ну тогда двести, курсант Шолохов. И тебя вылечим от плохой памяти, и мышцы накачаем. Феноменально! — скалится и бесит меня еще больше, тяжесть в мышцах давит к полу, но я продолжаю. Не дождется слабости с моей стороны. Я скорее удавлюсь!

—Чтоб ты больше не занимался одним из семи смертных грехов, телефон побудет у меня некоторое время. Так сказать, чисто предвосхитить грядущие грешки. Отбой, курсант. В казарму шагом марш. А облико-морале обсудим на утреннем построении.

Говно собачье!

Уснуть по итогу я не могу, и это вполне ожидаемая ситуация. Все вращаю в голове, что с Валей разговор не закончил, и о чем она там подумать могла?

А