Плохие парни оставляют раны - Айнави Страница 45

- Пап... - я дар речи теряю. - Всё нормально... - выдавливаю из себя. На глазах непроизвольно слёзы наворачиваются. И пусть я говорю одно, но на самом деле давно хотела услышать эти слова. Ведь, по сути, отец прав, мы потеряли с ним много лет, которые прошли для нас, как в тумане. Мы жили рядом, в одной квартире, но как чужие друг другу люди. Во многом по его вине, и сейчас я рада, что он наконец понял это.

- Ничего не нормально, Поля, - отец смотрит мне в глаза, и я вижу в его глазах искреннее сожаление. - Надеюсь, ещё удастся что - то наверстать, исправить, - тихо добавляет он.

- Пап, - я не выдерживаю эмоционального напряжения. Встаю, чтобы обнять его.

Он усаживает меня к себе на колени, как в детстве, ещё до переезда. Гладит по волосам. И так спокойно становится, наверное, впервые за последние годы я осознаю, что у меня действительно есть отец.

- Ты для меня навсегда останешься маленькой девочкой, - произносит он. - Но я понимаю, что придёт время, и рядом с тобой появится твой мужчина. Не ошибись, Поль, постарайся не ошибиться, - он замолкает, явно не договаривая два слова: «как я».

- Я постараюсь.

- Хорошо, - отец целует меня в макушку. - Давай, праздновать что ли, - уже веселее продолжает он. - Развели тут, понимаешь, грусть - печаль, а у кого - то между прочим день рождения.

- У кого - то между прочим отпуск на носу, - подхватит его тон, говорю я, пересаживаясь на стул и отправляя в рот первый кусочек торта. - Я про Веру, - уточняю, поймав недоуменный взгляд отца. - В конце августа. И представляешь, она собралась его провести, помогая мне устроиться в Питере?! Как будто я там чего - то не знаю. А голос у самой уставший - уставший, - нарочито грустно добавляю я. - Может хоть ты её вразумишь? - с надеждой в голосе обращаюсь к нему. - Хотя одна, она, наверное, никуда так и не поедет...

- Я поговорю с ней, - кивает отец.

Не сдержавшись, расплываюсь в улыбке. Отец, заметив, что я повеселела, тоже расслабляется. Мы ещё сидим с ним около часа, уплетая торт, потягивая кофе и вспоминая смешные моменты из моего детства.

*****

- Дима! Мне совсем это не нравится! Мы договаривались о другом! - как же я зла на него! Внутри всё кипит от возмущения. Ему всё - таки удалось выманить меня на эту чёртову дачу!

Он звонит около трёх часов. К тому времени я уже даже начинаю нервничать. Хочется поскорее поговорить с ним. Извиняется, говорит, что вернулся из Абакана накануне почти ночью, и ему понадобилось время, чтобы подготовить для меня задуманный сюрприз. Пытаюсь унять его пыл, что - то мямля о том, что не стоило, но он решительно перебивает меня:

- Стоило, Поль, не спорь. Скажи лучше, ты готова?

- Конечно, - вздыхаю я.

- Отлично. Сейчас приедет такси, которое тебя довезёт ко мне.

И я усаживаюсь в это чёртово такси, искренне полагая, что спустя минут двадцать окажусь в хорошо знакомой квартире Димы и Марины. Последняя как раз звонит мне, как только машина отъезжает от дома. Мы не успеваем договорить с подругой, как мобильник издаёт характерный писк, вырубаясь. Вот же! Совсем забыла о том, чтобы подзарядить телефон. Бросив взгляд в окно, понимаю, что мы едем в противоположную от нужной сторону.

- Извините, - обращаюсь к таксисту, - куда вы меня везёте? - а внутри прошибает от острого чувства страха. И пожилой мужчина со смешно топорщащимися усами в этот момент кажется мне личностью с явно - выраженными маниакальными наклонностями.

- Так, это, по адресу, - насторожённо покосившись на меня, отвечает он.

Таксист тут же называет адрес, и я понимаю с облегчением, что он не маньяк, и с мгновенно вспыхивающим раздражением, что Дима ждёт меня на даче. И телефон, как назло, сел! Так бы позвонила и высказала ему всё, что я в этот момент думаю о его выходке. Первая мысль, плюнуть на всё и вернуться домой. Но сдерживаюсь, нужно поставить точку. Сегодня!

И вот я стою перед Димой, ругая его, не сдерживая раздражения. Он лишь улыбается виновато в ответ, обнимает меня за плечи, просит:

- Поль, ну не шуми. Просто захотелось сделать сюрприз.

Раздражение уходит, сменяемое чувством вины. А уж когда я вижу, как именно Дима подготовился...

В гостиной накрыт небольшой столик, стоящий возле дивана: фрукты, сладости, шампанское. Даже свечка в подсвечник воткнута. Блять! Дотянула. Дура, как есть дура!

- Дим, надо поговорить, - начинаю я.

- Ага, - кивает он, хватая бутылку шампанского. - Успеется ещё, - улыбается мне, начиная возиться с пробкой. - Сначала поздравления. Всё - таки «день рождения только раз в году», - начинает напевать он.

У меня с каждым новым Димкиным словом настроение всё паршивее. Руки дрожат от напряжения, и я прячу ладони в задние карманы джинсов. Обращаюсь к нему ещё раз, стараясь, чтобы голос звучал как можно решительнее:

- Дим...

Хлопок. Пробка вылетает из бутылки с характерным звуком, и в ту же секунду меня окатывает струёй шампанского. Я только и успеваю, что отшатнуться назад, запинаясь в итоге о боковину дивана и падая на него спиной.

- О, чёрт! - слышу громкий возглас Димы. Он закрывает горлышко бутылки ладонью, лихорадочно оглядываясь по сторонам, пытаясь сообразить, что делать. Убегает на кухню, через секунду слышу, как бутылка опускается в раковину.

Поднимаюсь с дивана, оглядывая себя: топ спереди мокрый почти насквозь, джинсы тоже изрядно уделаны брызгами шампанского. Дима появляется в гостиной с полотенцем в руках. Тянет ко мне руки, пытаясь вытереть капли, попавшие на лицо, виновато приговаривая:

- Прости, Поль, рукожопа.

- Да не трогай ты меня! - выкрикиваю раздражённо, отбирая у него полотенце. Но почти сразу бросаю его на диван - топ сушить надо, желательно предварительно постирав.

- Так, давай, успокоимся немного, - подняв руки вверх в примирительном жесте, размеренно произносит Дима. - Я поищу, во что тебе можно переодеться, потом поговорим. Окей?

- Хорошо, - соглашаюсь я.

Дима уходит на второй этаж. Вытираю