В его глазах - Анна Ардо Страница 40

— Слишком про многое ты недоговаривала… Мы уже полгода здесь живём вместе, и тут оказывается, что я ничего не знаю ни о твоей работе, ни о… — я сама себя оборвала.

В конце концов, имела ли я право требовать от подруги откровений? Наверное, нет. Откровения должны быть добровольными. Марина решила не распространяться о себе. Что ж, это её выбор. Только в таком случае никакие мы не подруги.

— Ани, — Маринка тяжело вздохнула, — слушай… Я хотела тебе всё рассказать. Правда. Хотела. Просто не знала, как ты отреагируешь. Пойми, я боялась.

— Чего боялась? — я всё-таки посмотрела на неё.

— Того, что ты станешь меня презирать, — совершенно серьёзно ответила она. — А я не хотела тебя потерять. Ты ведь моя единственная подруга.

— Да ладно тебе заливать…

— Солнце…

Я хотела отвернуть вновь, но Маринка вдруг притянула меня к себе и крепко-крепко обняла.

— Солнце, ну, прости. Ну, дура я, дура. Признаю. Теперь тебе легче?

— Наверное, — я хлюпнула носом.

— Давай ты мне лучше расскажешь, как провела эти три смены, м? Со всеми познакомилась? Как тебе наш великий и ужасный Станислав Адлер? Правда, он охренительно сексуальный?

Прозвучавшее имя сработало как триггер. Я тотчас вывернулась из объятий подруги, выбежала прочь из кухни, кинулась в комнату, грохнула дверью и упала лицом на неразобранную постель, тут же залившись горючими слезами.

Глава 44

\— Аника?.. Ани, что с тобой?.. Ани?.. — Маринка всё звала и звала меня, а я рыдала и не могла никак успокоиться.

Может, меня кто-то проклял? Может, порча какая на мне висит, что за какие-то короткие выходные вся моя жизнь перевернулась с ног на голову?

— Ну, солнышко… Ну, детка… Что случилось? Кто тебя обидел? — допытывалась подруга, я же была не в силах слова ей молвить.

Да и что бы я сказала? Что втюхалась в проклятого Адлера, отдала ему свою невинность, непонятно, на что рассчитывая, а потом выяснилось, что он женатик, который тут же выставил меня вон? Классная история. Обнять и плакать.

Впрочем, мы ведь именно этим с Маринкой и занимались: я плакала, она меня обнимала. А про Станислава решила молчать — пусть мой позор уйдёт вместе со мной в могилу. Если, конечно, сам Адлер не растрезвонит на весь «Империал», с кем развлекался. Стоит ему хоть мельком упомянуть об этом тому же Артуру, всё — через час весь клуб будет в курсе моего падения, и Маринка в том числе.

Ну, и пусть. Пусть она узнает не от меня. Будет занятно послушать сплетни о самой себе. Может, тогда мне удастся возненавидеть Станислава настолько сильно, что сама на него порчу наведу. Говорят, у меня пробабка ведьмой была.

— Аничка, да что же такое?..

— Всё нормально, — проронила кое-как. — Это просто усталость… Я ведь все эти дни работала и в «Аисте», и в «Империале»…

— Как? — изумилась Маринка. — У тебя же выходные должны были быть.

— Были должны да рассчитались… — усмехнулась я сама себе. — Сменщица приболела. Пришлось и днём, и ночью вкалывать.

— Солнышко, да если бы я знала!..

— То — что? — я устало глянула не подругу. — Отказалась бы от «лучшей ночи в своей жизни»?

— Ну, нет… Но… Может, что-то бы придумала…

— Марин, — остановила я её, видя, как ей действительно неловко, — уже всё позади. Мне только сегодня смену в «Аисте» отработать, а дальше два дня отдыха.

— Так тебе бы хоть чуть поспать, — Маринка жалостливо заглянула мне в глаза.

А я скосилась на настенные часы — ещё есть пару часиков подремать. Мысль здравая.

— Я попробую… Просто от такой дикой усталости, боюсь, не засну.

— А ты ложись, закрывай глазки, а я буду тебе что-нибудь рассказывать.

— Сказки? — улыбнулась я.

— Для взрослых, — подмигнула подруга.

— Ладно, рассказывай.

Я опустилась на подушку, улеглась прямо в одежде. Да наплевать. Ни на что сил не осталось. Лучше уж вот так свернуться калачиком и попробовать ни о чём не думать. Ну, или слушать Маринкину трескотню — она ж мёртвого заговорит.

— Ты только не забудь меня растолкать через два часа, — зевнув, попросила я.

— Не волнуйся, — заверила Маринка, — я даже будильник поставлю. Ну, значит, слушай…

И она принялась пересказывать мне свои приключения. Поначалу я ещё что-то воспринимала, хотя мысли то и дело возвращали меня обратно в события в «Империале»: вспоминалось свирепое лицо Адлера, его полыхающий ледяным огнём взгляд, его обидные слова, и тотчас видела нас ещё в постели — те сладостные минуты страсти, когда мне было хорошо, несказанно хорошо, и я даже успела поверить, что у этой странной сказки может быть действительно сказочный финал.

А потом… А потом голос Маринки поволок меня за собой. Вскоре её речь показалась бессвязной, монотонной и убаюкивающей. В какой-то момент я отрубилась начисто. И всё тоже самое, что кружило в моей голове прежде, переместилось в сон: Маринка, Станислав, наша квартира, двое раздетых парней, Золотницкий, Артур, барменша Кира… Творился полный сумбур и несуразица: я куда-то бежала, с кем-то говорила, на кого-то ругалась…

— Аника!.. Аника!.. — кто-то звал меня истошно, но я никак не могла сориентироваться, кто именно из бесконечной карусели лиц. — Аника!.. Аника, да проснись же ты!!!

Марина заорала так громко, что я подскочила вмиг. Лицо у меня горело, как при лихорадке. Кажется, подруга залепила мне пощёчину.

— Аника! — снова оглушила своим криком. — Вставай! Немедленно!!!

— Ч..что… случилось?..

— Мы проспали!!!

Глава 45

Надо рассказывать в подробностях, как я неслась на работу? Да на такой скорости можно было бы сшибить бетонный столб и не заметить!

Ох, Маринка-Маринка… Ну, как же она так меня подставила-то?.. Уже в который раз!!!

Убить её было бы слишком гуманным наказанием. Хотя, конечно, подруга чуть ли не на коленях умоляла её простить и сделала это не специально, так просто получилось, что она заснула вместе со мной. Проснулась по будильнику, решила, что ещё можно поспать пару минуточек, и… вырубилась на час.

Да и я тоже хороша: свой мобильник так и не зарядила. Он до сих пор валялся в рюкзаке уже разряженный в ноль. Вместо рыданий и разборок с подругой нужно было подумать о собственных делах и ответственности, а я… А я в очередной раз поддалась эмоциям, забыла обо всём, бросила на самотёк, и вот результат — лечу, как долбанутая, по московской подземке, сметая всё на своём пути.

Не знаю, сколько раз мне послали в спину вовсе не пожелания удачи. «Эй, ты, охренела?!» — это ещё самое доброе,