Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов Страница 35

Андрей минут десять болтал с врачом и пришел к Витюше.

– Сегодня тебя Анатольевич выпишет и я хочу тебя попросить мне подмогнуть малость. Я допросил этого нашего арестанта. Степанова Ивана. Эксперт сличил отпечатки его пальцев и те, что я перенёс на клейкую ленту с бутылок, стаканов и икон. Совпадают. Но, говорит, что молотком бил не он. Что сам Ваня только наливал питьё и брал в руки иконы. Сложил их в простынь, а нёс иконы третий грабитель, Толян Малютин. У Ивана Степанова кожаные перчатки, а ворсистые, которые оставил убийца на ручке молотка – это перчатки из рыжей шерсти. Они у главаря. Он их только перед убийством надел. Главаря зовут Владимир Лосев. Лось – кликуха. Вот после того как мы повязали Ивана, те двое, естественно, смылись. И Степанов говорит, что сам не знает куда. Но не в Омск или Зарайск. А я чувствую, что они втроём давно договорились, куда валить в случае шухера. То- есть он знает где убийца.

– Но ты уже эти знания из него не выдавишь, – Витюша задумчиво почесал затылок.– Ты уже что мог спросил. Он расписался. Теперь нужен другой милиционер. Хитрый и злой. И ты хочешь, чтобы его сыграл я. А тебе не вломят в УВД за привлечение к допросу гражданского?

– Да нет же! – Хохлов заволновался и стал быстро ходить по палате.– Я договорюсь с моим приятелем, капитаном Хромовым в Притобольском РОВД, будто он приезжал. Он мне никогда не отказывал, протокол допроса задним числом подмахнёт. Я тоже ему всегда помогаю. Звонил Хромову недавно, но он на задании. Уехал. Вернётся дня через три. А мне время терять нельзя. Надо ковать пока горячо. Пока, значит, Степанов разговорился.

– Ну, как из него выдоить нужную нам информацию – я знаю, – спокойно и уверенно доложил Шанин Витюша. – Ты мне форму со звёздочками найдёшь? Не в моём же полушубке и валенках допрос вести. И не в клетчатой рубашке.

– Мою наденешь. У меня второй комплект есть, – обрадовался старлей. – Пойдём. Официально Сергей тебя только что выписал. Бумагу потом заберёшь. И «уважение» ему поставь. Коньяк, где пять звёзд. В нашем центральном магазине стоит. Никто не берёт. Деньги я дам. Пошли.

Через полчаса «старший лейтенант» Витюша Шанин уже сидел за столом в новенькой форме с прямыми погонами и стрелочками на отглаженных рукавах. Сержант Гена привёл Степанова и усадил на стул с другой стороны стола.

– Разрешите идти? – Гена щелкнул каблуками.

Витюша чудом удержал вырывающееся «хи-хи» и небрежно, не глядя на Гену, очень строго спросил.

– Ты ещё здесь? Шагом – арш!

Степанов поднял на нового допросчика глаза и в них уже читалось, что этого злого «мусора» он побаивается.

– Я тут почитал бумажки Хохлова о твоём допросе. И он пистон за них точно получит. Я из районного УВД. Начальник его прямой. У вас вышел договор о любви и дружбе, а не протокол с убийцей, – Шанин пригладил волос и постучал ручкой по столу.

– Так и не убивал я, – прошептал Степанов.– Я иконы взял и в простынь завернул. Вино по стаканам разливал. А убивал Лосев Вовчик, пахан наш.

– Ты это на киче перед расстрелом вертухаям расскажешь. Сказка у тебя почти волшебная. «Я не я и вина не моя». Ты чего тут плетёшь, что трое вас было? Отпечатки везде только твои. Шерстяные перчатки ты потом сжёг. Они след оставили. И купил кожаные. Я их посмотрел. Новые перчатки.

– Втроём мы хату брали. И Лось зачухарил фраерка. Молотком махнул в черепок. Я не сумею так, даже если захочу. У меня руки слабые.

– Докажи, что были втроём,– Витюша поглядел в потолок и недоверчиво хохотнул.– У тебя, небось, полные карманы компромата на кентов.

– Кого полные? – не понял Степанов и побледнел.

– Доказухи, что не ты грохнул Грищенко Леонида. Может, этих дружков у тебя и не было сроду. Может, сочиняешь мне тут, как писатель-фантаст.

– Так в Каменск-Уральске на адресе в сумке моей есть пакет с кучей фотокарточек. И у них такой же. Мы там втроём и на пляже, и в доме отдыха, и с марухами на Дне рождения у одной там шалавы. Там и других полно фоток.

Сержант! – крикнул Витюша. Дверь открылась. Гена кивнул.

– Пусть Алексей сейчас сгоняет в Каменск-Уральск на адрес. Говори улицу, дом. Где сумка лежит?

– Советская, двадцать три. Сумка в левой комнате под кроватью. Зелёный брезентовый рюкзак. В верхнем кармашке пакет лежит.

Гена сказал «есть!», хлопнул дверью и сапоги его, доводя доски пола до трескучего стона, удалились к выходу.

– Ладно, ты кури пока. Он быстро,– Витюша достал из стола пачку «примы», которую давно заметил в нижнем ящике, спички прихватил и кинул всё это Ивану. Хохлов специально сигареты держал для арестованных. Легче допросы шли. – А зачем иконы тебе? Верующий? Дома часовню хотел открыть?

– Мне они до фени. Ничего не понимаю в тех портретах. Один святой, а на разных иконах у него же лица разные. Ну, это как Хрущёва нарисовать, а сказать – Брежнев. Мне башли нужны, лавэшки. Я коплю-собираю на дом. Купить хочу в вашей области, в хорошей деревне и жить, да работать. Надоело жиганить, мытариться и по паре лет париться на нарах. Мне тридцать шесть. Из них две ходки вычти, начальник. Одна три года, вторая – два. Жениться хочу тоже. Детей парочку сделать. А дом купить – как заработать? Пробовал. В городе шофером был. Хлеб возил.

Сто рэ в месяц. Из них за постой на чужой хате, на хавчик, клифт, шкеры, баретки путёвые на ноги купить. Не голым ходить, да, начальник? Отец с матерью развелись десять лет назад. Он с сумкой ушел. Полотенце, бритва, трусы, пара маек и штаны запасные с рубахой. А маманя дом продала и уехала к какой то из четырёх сестёр. Мне не сказала. Ну, я к приблатнённым и прибился. Пить стал. План курить. На дело с ними ходить. Урчил… Грабил то есть.

Деньги складывал в тайнике. Но мокруху сотворить не смогу. Что-то мешает внутри. А собрать мне осталось шесть тысяч. Это на дом, машину небольшую, коров пару, овец пяток, ну, мебель ещё, свадьба тоже требует башлей. А жениться обязательно надо. С блатными жить – пропадешь. Да уже, считай пропал. За вот это урчило в особо крупных