Артистка - Владимир Моисеевич Гурвич Страница 34

25

Я вдруг поняла, что наш брак, пусть даже гражданский, с Эриком трещит по швам. Причем, это происходит с такой скоростью, что я едва успеваю осознать и фиксировать происходящее. Такого калейдоскопа событий я что-то не припомню.

Впрочем, не это главное. Я задумалась о том, что мне делать в такой ситуации? Прийти к Эрику и сказать, что мы разъезжаемся, как поезда на соседних путях. Хорошо, скажу, а что дальше? Например, где мы с Анжелой будем жить? У нас одна квартира на всю нашу семью, в свое время мы приобрели ее в ипотеку. Вместе брали кредит, вместе расплачивались за него.

Но вот в чем проблема, это жилье числится за Эриком, он номинальный владелец квартиры. В свое время я могла оформить свою долю, но тогда по легкомыслию этого не сделала. Я была так влюблена в него, так ему доверяла, что у меня и мысли подобным образом поступить и тем самым подстраховаться, не возникла. А вот теперь возникла, да поздно.

В свое время я так же поступила необдуманно с квартирой, которая досталась мне от родителей. Точнее, нам с сестрой. Я ее тоже, пусть не так, как Эрика, но любила. Мы жили тогда в Москве с Ильей, и я была уверена, что никуда из столицы не уеду. А потому широким жестом подарила нашу совместную жилплощадь Марине. Она же скоро после моего щедрого дара вышла замуж и уехала с мужем на постоянное местожительство за границу. С тех пор там и живет и назад возвращаться не собирается. Само собой, разумеется, перед отъездом продала свою собственность.

На память пришли слова Миркина, которые, впрочем, я и не забывала, что надо избавляться от балластов. Но если я стану продолжать это делать с такой же скоростью, то скоро останусь в одном нижнем белье. Да и то, в этом нет полной уверенности.

Я подумала о том, что надо мириться с Эриком, иначе окажусь на улице. Конечно, я не верила, что он может со мной так поступить, но и полной уверенности, что не поступит, уже тоже не было. Могу ли я быть убеждена, что знаю его досконально? В людях так много неизведанного, часто совершенно неожиданно открывается много новых качеств, причем, преимущественно плохих. А вот хорошее редко открываешь в человеке хорошее.

Но даже если мириться с Эриком, то, на каких условиях? Он непременно выдвинет ряд пунктов и большая вероятность, что один из них — прекратить все контакты с Миркиным. А я на это не могу пойти. Другое условие — подчиняться его диктату в театре, перестать бузить. Тут еще есть какие-то возможности для компромисса, но я опасаюсь, что после всего, что между нами произошло, он захочет моего полного послушания. А такое предложение я вряд ли приму. Если я это сделаю, что останется от меня?

Полагаю, что будут еще условия, но о них и думать не хотела. И без того вся эта ситуация изводила меня. Правда, пока же меня волновало, как нам с мужем устраиваться на ночь. Я не была уверенна, что можно ли при таком раскладе, как и раньше, спать вместе? Я поймала себя на том, что спать, как прежде в одной постели, мне не комфортно.

Но отдам должное моему все еще гражданскому мужу, он решил этот вопрос очень просто. Когда пришло время ложиться спать, Эрик бесстрастным тоном сообщил, что ляжет в гостиной на диване. Взял подушку и вышел из спальни.

Я осталась одна на широком двуспальном ложе. Можно было ложиться и вдоль и поперек. Но я решила не проводить экспериментов, а устроиться в привычной позе. Вместо этого стала размышлять о своей женской доле. Почему на мою сторону не заходит солнце счастья? Точнее, заходит, но затем непременно уходит. А ведь все так хорошо всегда начинается. Какая у нас была любовь с Ильей, мы купались в ней, как в теплом океане. Чем это кончилось, известно. А как замечательно поначалу все было с Эриком. Мы могли целые сутки проводить в постели. Но не только занимались любовью, мы много обсуждали самых разных тем. Мне было интересно общаться со своим гражданским мужем. Чем это все завершается? Понятно и без слов.

Но почему так происходит? Я вспомнила совет Миркина, который мне как-то сказал: «всегда зри в корень. Будешь смотреть на ветви и листья, станешь болтаться по жизни, как потерявший ход корабль». Легко сказать, но как же трудно найти эти корни. Я хотя и глупа, но не настолько, чтобы не понять: то, что происходило и происходит у меня с моими мужьями — законным и гражданским, это не просто бытовые ссоры, а глубокие, принципиальные нестыковки. Мы по-разному смотрим на мир, и это странно, ведь и с Ильей и с Эриком занимались одним и тем же делом — искусством. Играли в театре, снимались в кино. Но у меня есть стойкое подозрение, что именно это обстоятельство нас развело по разным сторонам. Если бы у каждого было бы свое ремесло, которое не пересекалось с ремеслом другого, то, возможно, ничего такого и не происходило. Надо обо всем этом поговорить с Яковом Мироновичем, может, что-то умное скажет. Главное, чтобы он бы выкарабкался.

Я подумала о том, что сегодня не звонила в больницу и не интересовалась его самочувствием. Сделаю это завтра, была моя последняя мысль, прежде чем меня сморил сон, и я погрузилась в его сладкую негу на огромной двуспальной кровати, на которой, как вы помните, я могла спать не только вдоль, но и поперек.

26

Удивительно, с какой скоростью и как легко утвердился новый формат нашей семейной жизни. Мы по-прежнему спали раздельно, я наслаждалась единоличным владением большой супружеской кроватью, а Эрик проводил ночи на узком и довольно жестком диване. Но при этом мы ели все вместе, я, как и прежде, готовила на всю семью. Во время приема пищи мы, как это можно было ожидать, не только не молчали, а оживленно разговаривали. Правда, в этих застольных беседах старательно обходили темы, вызывающие у нас разногласия, зато активно обсуждались различные бытовые вопросы. В этой новой реальности были и свои преимущества, теперь я могла уходить, когда и куда угодно, и приходить в любое время — никаких расспросов со стороны моей второй половины это не вызывало.

Да и в театре все вроде бы