Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам - Кристина Ива Страница 34

— Что там?

— Здесь… ножи, — неуверенно ответил Коля.

— Дай посмотреть. — Костя пробрался к Коле — с пинками и руганью. Наконец кронпринц нащупал в коробке что-то острое. Действительно, ножи. И их много, очень.

Тут кто-то скинул покрывало и вытащил детей из повозки. Стражник. Мальчики щурились и глядели на короля Ярослава — старика, похожего на грушу с короной на голове. Рядом с ним стоял его вездесущий советник. Такой же старичок в смешной шляпе, обмотанный тряпками и все время поглаживающий руки — Вольдемар. В своей нелепой одежде он напоминал гадкую старушку-крестьянку, устроившую уборку.

— И что вы здесь делаете? — спросил король. Он, кажется, никогда не злился, но даже от его улыбки становилось не по себе.

— Мы решили поехать с вами! — воскликнул Николай. Брат толкнул его в бок.

— Я, как наследник и будущий король, должен изучать традиции своего народа. Поэтому счел нужным свое присутствие на ритуальной ночи. Через полсотни лет, когда я буду восседать на троне, мне придется самому проделывать этот обряд, — сказал Константин, а сам весь покраснел.

— Сомневаюсь, что через пятьдесят лет править Феверией будешь ты, — сказал Ярослав. — Но хорошо. Если вы оба так хотите, можете присутствовать на ритуальной ночи.

Детей усадили в самый конец колонны из повозок.

— Противные эти старикашки, — сказал Николай. — «Сомневаюсь, что ты будешь править через пятьдесят лет!» Будто он будет. Еще пару лет и издохнет. Неужели и мы, когда вырастем, станем такими же?

— Ха, — сказал Константин. — Надеюсь, нет. Я придумал! Запрещу стареть своим королевским указом. Будет здорово. Все останутся молодыми, и никому не придется быть вредными.

— Не стареют только ведьмы и вампиры. Хочешь разрешить магию? Можно еще тогда разрешить воровство и убийства. Будет здорово, — сыронизировал Костя.

— Остынь. Я не то имел в виду. Неужели нельзя без магии не стареть?

— Не-а.

Они ехали несколько часов. Стемнело. Мальчики мирно спали, когда колонна остановилась.

Люди выходили из повозок. Было тихо, но всё же Костя, объятый непонятным страхом, проснулся. Он открыл глаза и взглянул в окно. Снаружи мальчик заметил людей в черных одеяниях. Было жутко. Костя уезжал из дворца с отцом, его свитой и слугами, здесь же стояли безликие, безмолвные. Мальчик не узнавал никого, и ему казалось, что повозки захватили демоны. Костя взглянул на брата, свернувшегося калачиком. Юный принц не хотел оставаться один в этом царстве ужаса.

— Проснись, — шептал он Коле и тормошил его, но так, чтобы демоны не услышали. — Проснись.

— Чего тебе?

— Они начинают.

Коля тут же вскочил и высунул голову из окна, но Костя затащил его обратно. Мальчики завороженно уставились на страшное представление.

Сначала люди в черных капюшонах встали в круг. И стояли так долго — уже начинало казаться, что они не живые, а каменные и всегда находились на этом месте.

Тут в середине кружка вспыхнуло пламя. Костя вздрогнул от внезапно нахлынувшего холода. Один из безликих взял огонь в руки и передал его другому безликому. Кажется, с помощью свечей. Вскоре у каждого из людей в круге горел огонь. Свет пламени освещал их носы и запястья, но не лица. Безликие начали исполнять танец и произносить непонятные слова.

Весь процесс длился долго, но мальчики не могли оторваться от этого зрелища. Затем танцы прекратились, и безликие сбросили с себя плащи. Незнакомцы оказались обычными юношами и девами, стройными и красивыми. Тусклый свет освещал их золотые одеяния. Кольца, серьги… Незнакомцы были буквально усыпаны золотом. А в выражении их полутемных лиц виделось что-то особенное, невероятная сила и решимость. И в тоже время на незнакомцах будто лежала страшная печать.

Юноши и девушки подходили к пещере. Там они доставали ножи, резали себе руку и кровью тушили свечу, затем заходили в проход и не возвращались. И так повторялось снова и снова, пока в пещеру не зашел последний человек.

Вход завалили.

— Зачем они это сделали? — спросил Коля. — Там есть другой выход, что ли?

— Нет, — помотал головой Костя. — Всё хуже.

Люди в капюшонах расходились, уезжали в своих каретах. Мальчики увидели короля и подбежали к нему.

— Как вы можете? — вскричал Константин.

— Как мы можем что? — спросил Ярослав.

— Вы просто оставили этих людей на растерзание, — сказал мальчик, — богам.

— Говори точнее: жертвоприношение, — поправил Вольдемар.

— Зачем? — прошептал Константин.

— Ты уже взрослый, должен знать, — ответил Ярослав. — Жертвоприношения нужны, чтобы задобрить богов.

— Если это боги, требующие крови, я не согласен преклонятся им.

— Лучше умереть? — спросил король. — Ты хоть знаешь, что за чудовище скрывается в глубине той пещеры? Самое страшное создание в мире. Монстр этот проходит сквозь стены, не боится ни огня, ни копий, его невозможно убить и невозможно причинить ему вред. Но чудовище может причинить вред тебе. Оно нашептывает деткам в ночи страшные сказки, от чего малыши просыпаются седыми, если вообще просыпаются. Оно может заставить тебя кричать от ужаса и забыть обо всем. Тебе остается только молить о смерти, лишь бы этот кошмар кончился. Глаза чудовища пусты, оно не способно на сострадание. Этот демон когда-то бродил по улицам нашего города, и ему не нужны были богатства, женская любовь или власть. Единственное, чего хотел монстр, — это человеческие души, которые он поедал. И чудовище всегда получало желаемое. Где бы не находилась жертва, демон находил ее и забирал ее дыхание холодными губами. Но мы его остановили… Давным-давно наши предки заточили демона в эту пещеру и усыпили его. А, чтобы чудовище не выбралось на свободу, раз в полвека нужно приносить ему жертву — две сотни наихрабрейших из нас.

Константин молчал, Николай смотрел то на стариков, то на брата.

— Так что ты не прав. Мы преклоняемся не тем, кого считаем достойным, а тем, кого боимся, — сказал Ярослав. — А теперь сядьте на свои места и не мешайте нам вернуться домой.

Мальчики послушались. Еще долго они ехали по ночному миру. Николай всё не мог оправиться от шока. Мальчик ведь даже не понял, что людей оставили умирать. И почему, чтобы совершить что-то хорошее, нужно творить столь чудовищное? А