Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн Страница 3

Я знаю, что должен ответить. Ксения же беременна, ей нужна поддержка. Но…

Но Виктория права. Ксюша взрослая девушка, доберется домой. А я имею право на личное время, на то, чтобы расслабиться после тяжелого дня. Я же не раб своих обязательств.

Тянусь к телефону, отключаю звук и переворачиваю экраном вниз. Все. Больше никаких помех.

— Вот и правильно, — довольно мурлычет Виктория, и ее руки снова принимаются за пуговицы моей рубашки.

В конце концов, что такого? Я мужчина, у мне нужны эмоции, мне нужна страсть. А Ксения стала какой-то хрупкой, нервной. Врач сказал, что близость не противопоказана, но она все равно боится. А я что, должен страдать?

Беременность стала неожиданностью, не спорю. Мы встречались всего семь месяцев, когда она пришла ко мне с этими двумя полосками на тесте. Стояла в дверях моей квартиры, бледная, со слезами на глазах.

— Максим, я беременна, — сказала она тогда, и голос ее дрожал.

Первой мыслью было: «Черт, как не вовремя». У меня как раз начинался новый проект, требующий полной отдачи. Личную жизнь планировал отложить еще года на два, а тут…

Но потом, глядя на ее испуганное лицо, я понял: мне уже тридцать. Пора бы и о наследниках подумать. А из Ксюши получится хорошая жена — тихая, скромная, послушная. Будет сидеть дома, растить детей, вести хозяйство. Не будет лезть в мои дела, не станет требовать внимания, когда у меня важные переговоры.

— Выходи за меня замуж, — сказал я тогда.

Она расплакалась от счастья. Бросилась мне на шею, благодарила, клялась, что будет хорошей женой. Какая трогательная была…

И она действительно хорошая жена. Не жалуется на токсикоз, хотя я вижу, как ей плохо по утрам. Не требует покупать ей дорогие вещи, до сих пор ездит на маршрутках вместо такси. Готовит, убирает, создает уют. Идеальная жена для семейной жизни.

Но я же не только семьянин. Я мужчина, у которого есть потребности, эмоции, желания. И если дома мне приходится быть заботливым мужем, который следит за каждым словом, чтобы не расстроить беременную жену, то почему я не могу расслабиться на работе?

Вика — совсем другое дело. Она знает правила игры. Знает, что я женат, что у меня скоро будет ребенок. И ее это устраивает. Ей не нужны обещания, клятвы в вечной любви, планы на будущее. Ей нужно то же, что и мне — страсть, эмоции, отдушина от скучной повседневности.

Мы встречаемся уже полгода. Полгода тайных встреч, полгода двойной жизни. Дома — заботливый муж, который покупает витамины для беременной жены и выслушивает ее рассказы о курсах для будущих мам. На работе — мужчина, который может позволить себе быть собой, не оглядываясь на чужие потребности и страхи.

И что в этом плохого? Я же не бросаю Ксению, не оставляю ее одну с ребенком. Обеспечиваю, забочусь, делаю все, что должен делать муж. Просто иногда мне нужно что-то еще.

— О чем задумался? — Виктория приподнимается и смотрит мне в глаза. Ее взгляд проницательный, она всегда чувствует мое настроение.

— Да ни о чем особенном, — отвечаю я, притягивая ее ближе.

— Врешь, — улыбается она. — Думаешь о жене.

Не отрицаю. С Викой можно быть честным.

— Иногда мне кажется, что я живу двойной жизнью, — признаюсь.

— И что в этом плохого? — Она наклоняется и страстно целует меня в губы. Затем отстраняется и продолжает. — Люди носят разные маски в разных ситуациях. На работе ты босс, дома — муж, со мной — просто мужчина. Это нормально.

Может, она и права. Может, я слишком все усложняю. В конце концов, Ксения получила то, что хотела — стабильность, заботу, семью. А я получаю то, что нужно мне — и семейное счастье, и личную свободу.

Все довольны. Все счастливы.

Телефон на столе больше не светится. Ксюша, видимо, поняла, что я занят, и перестала звонить. Умная девочка. Она всегда была понятливой — еще одно ее достоинство как жены.

Виктория снова целует меня, ее руки расстегивают мне брюки, и я окончательно забываю обо всем остальном. Сейчас есть только этот момент, эта страсть, это ощущение жизни на полную катушку.

А дома меня ждет другая жизнь — спокойная, размеренная, правильная. Жена, которая приготовит ужин и расскажет о своем дне в университете. Которая с восхищением будет слушать мои рассказы о работе и гордиться моими успехами.

Две жизни, два мира. И я умею жить в обоих.

По крайней мере, мне так кажется.

Глава 3

Ксения

Ноги сами собой делают первый шаг по знакомой дороге, хотя каждая клеточка моего тела протестует против этого. Обычно этот путь кажется таким коротким, когда я иду с Максимом, болтая о пустяках или просто молча наслаждаясь его присутствием. А сейчас он растягивается бесконечно, и каждый метр дается мне с трудом.

Февральский вечер окутал улицы плотным сумраком. Снег растаял и превратился в противную кашу под ногами, которая хлюпает при каждом шаге. Лужи отражают редкие фонари, создавая обманчивые отблески света в этом сером мире. Ветер хлещет по лицу, пробирается под куртку, и я инстинктивно прикрываю живот рукой, словно защищая малыша от всех невзгод этого мира.

Страх растет во мне. Сначала он был размером с горошину — небольшая тревога из-за того, что Максим не отвечает. Потом стал с яблоко — беспокойство о том, как идти домой одной. А теперь он заполняет всю мою грудную клетку, сдавливая легкие и мешая дышать. Я чувствую, как мое сердце колотится где-то в горле, и каждый удар отдается болью в висках.

Чего я боюсь? Темноты? Одиночества? Или того, что Максим молчит, и это молчание значит что-то плохое?

Поворачиваю в переулок, который ведет к престижному району, где находится наша квартира. Здесь начинается самая неприятная часть пути: нужно пройти через старые дворы, мимо обшарпанных пятиэтажек, прежде чем выберешься к современным домам.

Переулок погружен в полумрак. Из пяти фонарей горит только один — самый дальний, и его тусклый свет больше создает зловещие тени, чем освещает дорогу. Остальные фонари темнеют пустыми глазницами, их стекла разбиты. Осколки поблескивают под ногами, и я стараюсь их обходить, боясь поскользнуться.

Стены домов по обе стороны переулка покрыты граффити и какими-то непонятными надписями. Краска облупилась