Плохие парни оставляют раны - Айнави Страница 20

- Да, - не сумев сдержать разочарованного вздоха, отвечаю я. Усмехаюсь про себя: я вступила в неё в тот же день, как только узнала о такой возможности. Условия просты - учишься на отлично первые два курса, попадаешь в претенденты на перевод в Ленинградский государственный университет имени А. С. Пушкина с сохранением бюджетного места, да ещё с повышенной стипендией. Потом дополнительные тесты и собеседование. Я не могла упустить такой шанс: переехать в любимый город поближе к Вере, при этом добившись всего самостоятельно... теперь на этой мечте можно поставить крест.

- Не расстраивайся раньше времени, - Дима кладёт ладонь мне на плечо, - можно попробовать с дедом поговорить, вдруг найдутся возможности оставить тебя в программе.

Бросаю настороженный взгляд на Диму. Нет, то, что он предлагает помощь меня не удивляет, у нас с ним вполне себе нейтрально - дружеские отношения. Но его рука на моём плече немного напрягает. Как - то я не привыкла, чтобы раньше он проявлял ко мне особую симпатию, тем более прикасался.

- Спасибо, - всё же улыбаюсь ему. Похоже я ищу скрытый смысл там, где его и быть не может. Дима хочет помочь, и нужно просто поблагодарить его. - Но пока не надо ни с кем разговаривать. Вера приедет, и я определюсь, что делать дальше.

*****

Не спится. Мысленно то и дело возвращаюсь к ссоре с отцом. Первая злость на него ушла. Вспоминаю момент, когда он ударил меня: я задела его и задела сильно, прошлась по самому больному - его отношениям с мамой. Конечно, это не оправдывает поступок отца, но... беру телефон, убираю его номер из чёрного списка. Разговаривать с ним я пока не готова, да и время уже позднее. Пишу сообщение: «Со мной всё в порядке. Пока не звони, поговорим, когда приедет Вера». Подумав, отправляю ещё одно: «Прости за слова о тебе и маме». Становится легче на душе.

Осторожно встаю с дивана, чтобы не разбудить Марину, сопящую рядом. Нет смысла ворочаться с боку на бок. Пойду что ли чаю выпью.

Закрываю дверь на кухню, включаю лампу над раковиной, затем чайник. Порывшись в многочисленных пачках с чаем, выуживаю нужное: зелёный с липой и ромашкой. Производитель обещает отличный успокаивающий эффект. Что ж, проверим.

Приготовив себе чашку ароматного напитка, ставлю её на подоконник. Разглядывать за окном особо нечего, второй час ночи как - никак. Только и остаётся, что любоваться падающими с неба снежинками, медленно кружащихся в свете фонарей. Красиво. Также красиво как в тот вечер чуть больше года назад, когда мы с Никитой гуляли по центру города после похода в кино.

Позади раздаётся тихий шорох открывающейся двери. Я не оборачиваюсь, почему - то точно зная, кто зашёл в комнату.

Никита встаёт рядом боком ко мне, одной рукой опираясь о подоконник. Он ничего не говорит, молча разглядывая меня. Я продолжаю смотреть на улицу, боясь встретиться с ним взглядом. Ник просто стоит рядом, а у меня во рту пересыхает, оставаться с ним наедине сродни испытанию: нервы начинают шалить, и чай с ромашкой мне явно не поможет.

- О чём задумалась? - тихо спрашивает Ник.

- Позавчера я искренне расстраивалась, получив по философии четыре, - произношу, усмехнувшись. - Сейчас я была бы счастлива, если бы это было моей единственной проблемой, - говорю, как можно спокойнее. Нейтральная тема. Просто убежать из комнаты, как только в ней появился Ник, было бы глупым. Пусть думает, что я всё ещё сильно переживаю из - за случившегося. Я же допью свой чай и уйду спать.

Ник только понимающе кивает в ответ. Достаёт из кармана шорт пачку сигарет. Протягивает мне:

- Будешь?

- Нет, - отказываюсь я, - не зря же бросила, - уточняю, со всё возрастающим изумлением наблюдая, как он вытряхивает на ладонь одну сигарету. Ник тянется к оконной створке, чтобы открыть её, и я не выдерживаю, перехватывая его руку: - Ты обалдел? Маринка тебя убьёт, если ты будешь курить на кухне! На балкон чеши!

- Маринка не узнает, - улыбается Ник. - Если ты ей не расскажешь.

- Расскажу, - насупившись, обещаю я, пытаясь забрать сигарету.

Никита уворачивается, откровенно потешаясь над моими попытками сладить с ним. В какой - то момент он просто обхватывает меня руками так, что я и вовсе не могу пошевелиться.

- Отпусти меня, - стараюсь выпутаться из его рук. - Всё равно не позволю закурить, - продолжаю угрожать я, внутренне сжимаясь от осознания того, что шутливая борьба перешла во вполне серьёзные объятия.

- Ладно - ладно, - Ник не спорит, разжимая руки. Спрашивает, нахмурившись: - Когда ты бросить - то успела? Ты ж на первом курсе вроде не курила?

- В пятнадцать, - нехотя отвечаю я.

- Охренеть, - с неподдельным изумлением в голосе произносит Ник. - Я в шестнадцать курить только начал, а ты в пятнадцать уже бросила, - с недоверием смотрит на меня. - Чего ещё я о тебе не знаю, Полина? Завязала с алкоголем в тринадцать? - уже откровенно дурачась начинает перечислять он. - Перепробовала все наркотики к десяти?

- Да ну тебя, - бурчу я, легонько хлопая его по груди.

Ник перехватывает мою руку. Взгляд у него становится серьёзным, и очередной вопрос он задаёт уже без намека на шутливый тон:

- Курить из - за матери начала?

Его вопрос застаёт врасплох. Он, наверное, даже не понимает до конца, насколько болезненную тему задел. Можно было бы не отвечать, но... снова как тогда, после экзамена, в его взгляде я вижу искреннее участие. И я сама не понимаю, почему, но киваю, тихо выговаривая:

- Да.

- А это, - Ник берёт мою левую руку, пробегается кончиками пальцев по внутренней стороне предплечья, потом немного нерешительно и тихо спрашивает, - это то, что я думаю? Следы от...

- Да, - отвожу взгляд. Я настолько привыкла к шрамам, оставшимся от ожогов, что даже не пытаюсь их скрывать. Собственно, они не слишком выражены, заметно истончившись и посветлев со временем.

- Отец сделал? - с появившейся злостью в голосе спрашивает Ник.

- Нет, - отрицательно качаю головой. - Я