Омниверс: всё, тьма и сердце - Извращённый Страница 2

Моя новая мысль отбрасывала все эти лишние правила. Она говорила: нет никакой границы. Если что-то может быть, оно есть.

Это было самым простым и изящным ответом, который я только мог найти. Он не требовал ничего, кроме одного простого утверждения. Он отсекал все лишние «сущности», которые мне приходилось придумывать, чтобы объяснить свою реальность. Это была самая элегантная и простая идея.

Я понял, что реальность не просто велика, а всеобъемлюща. Это не просто мир, который я вижу. Это даже не множество миров. Это всё, что могло бы быть. Каждое измерение, каждая временная линия, каждое смутное подозрение о том, что «могло бы быть иначе» — это всё не просто идеи. Это всё существует. И я назвал эту безграничную, всеохватную реальность Омниверсом.

Омниверс

Я принял свою новую мысль — «Всё, что может быть, есть». Я назвал эту безграничную реальность Омниверсом. Но что это значит? Как это вообще возможно?

В Омниверсе нет ни одного «но». Каждое «а что, если...» — это не просто вопрос, а описание реально существующего мира. Если ты можешь представить мир, где гравитация слабее, или где у людей есть крылья, или где история пошла по совершенно другому пути, — такой мир существует. Но Омниверс идёт дальше. Он включает в себя даже самые невероятные и крошечные вариации: мир, где твоё существование отличается от твоего настоящего лишь на одну мысль, которую ты так и не подумал; мир, где цвета имеют свой собственный звук, а законы физики так же изменчивы, как облака. Все возможные комбинации, от самых незначительных до самых грандиозных, уже воплощены. Каждая версия, каждое ответвление реальности — всё это является полноценной, реальной частью Омниверса, а не просто фантазией в твоём разуме.

Также это означает, что Омниверс включает в себя не просто все возможные миры, но и все события сразу. Он бесконечен не только в пространстве, но и во времени, содержа в себе каждое мгновение. Любое событие — прошлое, настоящее или будущее, которое только может произойти, — уже неизбежно существует в нём. Время здесь не «идёт» или «течёт», а представляет собой ещё одно измерение, в котором каждый момент, каждый исход и каждый выбор уже запечатлён как часть полной и неизменной картины.

И именно из этой полноты следует ещё один важный вывод: в Омниверсе нет места для случайности. Если существует всё, что может быть, то нет никакой необходимости в случайном выборе. Каждый возможный исход уже существует. Случайность — это лишь иллюзия, возникающая из-за ограниченности нашего восприятия. Мы видим один исход и думаем, что он мог бы быть другим. Но в Омниверсе нет «мог бы быть». Там есть только «есть». И поэтому другой исход наблюдает наша другая версия. Каждый вариант, каждый каприз случая, о котором мы могли бы подумать, уже существует в своей собственной реальности. И эта предельная детерминированность Омниверса снимает с нас необходимость объяснять, почему какой-то «случайный» исход оказался именно таким, каков он есть.

Представьте себе Омниверс как одну огромную, единую вещь. Это не просто наша Вселенная, и не просто Мультивселенная, где существует бесконечное множество миров с другими физическими законами. Это нечто куда более грандиозное, цельное, — это всё бытие как оно есть.

Небытие в этой картине, — лишь абстрактная идея. Это как слово, которое мы придумали, чтобы обозначить отсутствие, но которое не имеет под собой никакой реальной почвы. Мы никогда не видели небытия. Мы не можем его наблюдать. Я знаю, что я есть, потому что я это чувствую. Я могу об этом думать. Но небытие — это полная противоположность этому. Это то, чего нет.

Именно поэтому идея небытия не может быть реализована. Она — антоним самого бытия. С того момента, как я осознал, что я есть, я сделал свой первый шаг к пониманию того, что бытие неизбежно. Как только что-то появилось, небытие, как реальная возможность, исчезло.

Да, Омниверс — это не объяснение. Я не могу сказать, почему он существует. Но зато я просто могу сказать, что он есть. Моё существование — это крошечный, но неопровержимый эмпирический факт, который доказывает это. Ведь если есть хотя бы один крошечный кусочек бытия, то моя констатация утверждает: существует и всё остальное.

Полнота полноты

После того как я осознал, что я — это лишь часть всеобъемлющего Омниверса, моя мысль пришла в движение. Какое-то время я забавлялся простой игрой: воображал различные, самые невероятные варианты миров только для того, чтобы в очередной раз констатировать: и такой мир возможен, а следовательно, существует. Это приводило меня в восторг, давало ощущение абсолютного понимания.

Не было нужды ограничивать мои воображаемые миры сложной системой правил или придумывать счастливые случайности, чтобы оправдать возможность их существования: моя идея в своей простоте и элегантности разрешала быть им всем, была единым и изящным ответом сразу на все вопросы.

Но вскоре эйфория от этого открытия начала угасать, уступая место принципиально новому вопросу. Я задумался о границах этой «всеобъемлющей» реальности. Если Омниверс — это «всё, что может быть», то насколько велико это «может быть»? Всё, что возможно? Всё, что представимо? Немыслимо?

Почему бы ему не включать в себя и миры, которые кажутся нам невозможными? Найду ли я мир, где квадрат одновременно является и круглым, или где нечто может быть и черным, и белым одновременно? Разве эти миры не «могли бы быть»?

Этот вопрос озадачил меня. С одной стороны, моя новая мысль говорила: «всё, что может быть, есть». С другой — мой мир, как его часть, обладал строгими законами и правилами. В моём мире квадрат — это квадрат, а круг — это круг. Если Омниверс включает в себя всё, — есть ли в нём место для миров, в которых нарушена сама идея правил? Я могу их помыслить, но реализованы ли они на самом деле?

И если не реализованы, то можно ли считать такой «усеченный» Омниверс действительно всеобъемлющим?

Я сбился с пути. Я чувствовал, что пытаюсь найти ответ, но не могу даже сформулировать вопрос правильно. Я начал размышлять над тем, что на самом деле означает «может быть». Что это за критерий? Что является пределом?

А потом я понял, что здесь кроется тонкий обман.

Возможно, я смешал две совершенно разные вещи: то, что