Кощеев не убивать! - Александра Логинова Страница 2

— Смотри-ка, живая, — ковробойка прибила ожившую саранчу, упокоив старушку. — Никак с казней фараоновских осталась?

— Что ж ты за ведьма такая бессердечная? — кот печально проводил взглядом дохлое создание. — Продукты зря переводишь.

Саранча резко вздрогнула, задергала лапками и начала мимикрировать под листву. Надо же, не упокоилась. Впрочем, напасть эта взялась из ниоткуда и явно несла в себе частичку божественного садизма, коего во все времена было предостаточно. Жесткокрылой даме еще повезло, что их с коллегами командировали в Египет, а не Китай, ибо там все, что падает с неба, немедленно объявляется съедобным. И чем активнее шевелится на тарелке, тем более изысканным считается.

— Вкусно, — облизнулся Сажик, прыгнув мне под ноги. — Но мало.

— Земля ей пухом, — согласно кивнула я. Наставник у меня всеядный.

В избушке бесновалось валидоловое торнадо. Сметая все на своем пути и безжалостно уничтожая любовно собранные запасы трав и зелий, древний ураган наводил порядок, стремясь подготовить жилище к началу зимы. Зачем нужно сжигать травяные запасы — неясно, но спорить мы не посмели, взявшись за безобидную чистку ковров и перемывку хрусталя. Как у всякой уважающей себя бабушки, у Ядвиги имелся целый сундук с бережно хранимой посудой.

— Набор столовый, сорок копеек, — руки согнули вилку. — Нержавеющая сталь. Бабуль, зачем тебе мельхиор?

— Надоть, — ворчливо отзывалась старушка, вытряхивая на свет закрома.

К холодам бабулин характер неизменно портился. Больная нога начинала ныть и нудеть, напоминая, как славно было в незапамятные времена отвешивать пинки нахальным дружинникам и стрельцам, бегающим до молодой Яги, сидевшей за вышивкой. Нет, не до бабушки — в стрелецкие времена бабуля уже изрядно поскрипывала и пугала мужчин помелом. А до юной и хорошенькой Янины Яги, что смущенно пряталась за занавесками, любопытно поглядывая на очередного удальца, бренчавшего огрубевшими пальцами на гуслях.

— Спасибо Ладе, что вокруг тебя не вьются, — кланялась старушка богине. — Ты у нас девка красная, удалая, так что я к твоему рождению специально берданку прикупила.

Упомянутая берданка важно стояла в красном углу рядом с иконой Николая Чудотворца. Бабушка вечно хмыкала и украдкой показывала язык святому, хулиганисто хихикая — дядечки с добрым взглядом давно нет в живых, а она ему так пять денариев и не вернула. Мама только тяжело вздыхала и извинялась перед «Николашей», смахивая пыль с портрета.

Я же правильно рассуждала, что нечего хорошей вещи подпирать угол, и ходила с берданкой на браконьеров.

— Славушка, — тяжко раздалось из избы. — Подь сюды, внученька.

Перепоручив ковробойку коту и по-военному печатая шаг, я отправилась на новое задание. Однако внутри, вопреки ожиданиям, меня ждало не очередное поручение, а уставшая колдунья, подслеповато щурящаяся на свиток. Письмо было необычно черным, написанным на староцерковном и явно предназначалось маме, но почтальон не разбирался и отдал послание первой попавшейся жрице.

— Ты посмотри, какая наглость, — недоуменно вздыхала она, выпрямляя гудящее колено. — Из кощеевского дома весть пришла.

— Понятно.

— А мне непонятно, — заворчала бабушка. — Как только у них наглости хватает писать сюда? Вот я на них порчу напущу, чтобы плесень по всему замку множилась, охальники.

— Ба, все в порядке, — поспешила успокоить я. Возможно, резче, чем требовалось. — Наверное, опять помощь нужна.

— Нужна. Пишут, что море у них волнуется, мертвечину изрыгает, аки мусор человеческий. Токмо не простую мертвечину, а гнилую, будто пожевал кто и выплюнул.

— Здорово. А мы тут при чем?

— Дык, Мария интересуется, все ли с силой нашей в порядке, ибо Смерть у них не шалит, в узде обитает, так что с их стороны причин мертвости нет.

Царицу Марию, в девичестве Восславскую, я видела всего единожды и совсем недавно, как раз на балу в День всех святых. Впечатляющая дама, так и не скажешь, что обычная человеческая женщина, обученная колдовать: иссиня-черные волосы, мраморное лицо и ярко-синие глаза, словно сапфиры. Младшая сестра Мары, не иначе. С мамой они подружились незадолго до моего рождения, и общаются раз в пятилетку по рабочим вопросам и вежливым кофе-брейкам в человеческих городах. В остальном жрицы жизни работают со жрецами смерти, и серьезные вопросы решают бабуля с дядей Калистратом в баньке по старинке, с самогоном и вениками.

Дипломатия, не хухры-мухры.

— Сейчас емейл пошлю тете Маше на корпоративную почту, — палец заскользил по дну личного медного блюдца.

— Ярило помилуй, — бабушка схватилась за сердце. Сердце выглядело как помело и угрожающе топорщило прутья. — Да в кого ж молодежь нынче пропащая, а? Ежели всяк станет… имелы слать, мы к войне прикатимся! Нельзя навью царицу слать, Слава. Уж лучше коленом сынку ее промеж штанин садани, коли зла, но королеву посылать не смей.

— Ба, — прыснула я. — Ты же сама хотела на них плесень наслать.

— То за честь внучки моей, — проворчала Ядвига. — Будут ее всякие мертвецы оскорблять невниманием… А по делу нужно говорить серьезно, бумагой и пером, а не пиликалками современными.

— Как скажешь, — я покладисто кивнула, спиной ощущая опасную близость помела. — Тогда маме сообщу, что ей писали.

— Постой, внучка, — неожиданно серьезно сказала бабушка, бросая метлу в угол. Та гневно взвизгнула, но промолчала. — Ежели гады морские дохнут, дело и впрямь гиблое. Почитай, испокон веков в соленой воде жизнь зародилась и по сей день плодится, хтонью древней людской род пугая. Уж скока люди научились волны рассекать на деревяшках да железяках? Думают, что обуздали прибой, паутину всемирную по дну океана бросили, аки цари подводные. А все одно страшатся… Уж поверь бабушке, глубина морская, черная, любого храбреца напугает до мокрых портков, в кошмарах являться станет, засосет и погубит.

— И что?

— То, что ежели сейчас рыбы мрут как мухи, значит, где-то мы недоглядели. И на такую беду к побережью люди стянутся, проверять будут и исследовать. Смекаешь?

— А через время и людей мертвых на берег выбрасывать начнет, — заключила я.

— То-то и оно, — подытожила старушка. — Смерть да страх среди людей нам ни к чему. Как бы не ожили древние кошмары, а потому уважь бабулю, сбегай до Черного моря, погляди своими глазами.

Коротко кивнув, я подхватила пустое ведро и отправилась в баню. Мало кому сюда есть ход, одни только дружинники здесь дух живой смывали, отправляясь в Приграничье. И не простые дружинники, а те, в ком кровь нечистая течет: вурдалак ли ранил воина, а он выжил; в предках ли затесались ведьмы; или вовсе от древних ящеров в генах наследие осталось. Кстати, о ящерах! Интересно, Сенька уже вернулся из Италии?

В ночь академического бала он