Первый маркграф - Алексей Александрович Иванов Страница 16

В случае гибели империи главным вопросом станет выживание Вольной марки. А там, со временем все можно будет переиграть, ускорив возвращение людей на континент.

Впрочем, все это далекие планы. Пока что моя главная задача — не допустить гражданской войны между севером и югом. И железный маркграф Александр Ранк может мне в этом помочь, даже если имеет собственные планы на это противостояние и не хочет ничего делать.

— Я ответил на все вопросы? Могу ли я рассчитывать на поддержку Железной марки?

— Поддерживать тебя? — тонкие губы железного маркграфа изогнулись в скупой, лишенной тепла улыбке. — Я сделаю куда лучше — выступлю с резкой критикой такого предложения. Буду всеми силами сопротивляться и яростно протестовать.

— Что удивленно смотришь? — заговорщически подмигнул мне Александр Ранк. Вся эта ситуация его явно забавляет. Не люблю чувствовать себя шутом на чужом празднике жизни. — Не ждал? Привыкай! В фольхстаге говорят одно, думают другое, а делают даже не третье или четвертое, а пятое и шестое. По другому нельзя. Мой протест поможет тебе куда лучше поддержки.

— Хотелось бы понять, почему? — осторожно поинтересовался я. Догадки были, но лучше получить их подтверждение из первых уст. Да и слишком умным перед железным маркграфом выглядеть не хочется.

Умников никто не любит. Просто многие достаточно умны, чтобы скрывать этот факт.

— Понять? Многим моим детям и внукам не помешало бы такое рвение. Понять… — Александр Ранк покатал это слово на языке, словно дивное лакомство. — Возможно, из тебя выйдет толк, — скупо добавил он. — Интересно, сам догадаешься? Без моей подсказки?

— Император?

— О да, из тебя точно будет толк! — довольно констатировал маркграф. Похоже, он рассматривает эту встречу, как очередную мою проверку. — Стоит мне поддержать твою кандидатуру, как Его Императорское, — он крутанул вздетым указательным пальцем, — тут же начнет гадить. Детские комплексы, из тех времен, когда отец был жив. К старости они у Сумана только обострились.

Объяснять, чей именно отец, не стоило. Тот факт, что муж императрицы Исины Олн, принц-консорт Альер Фонф к появлению на свет Сумана Олна не имел никакого отношения — секрет, про который все знают, но молчат.

Как я уже упоминал, Стан Ранк, первый маркграф железной марки, был тем еще ходоком. И наплодил бастардов на пару малых домов. Собственно, большинство младших семей рода Ранк произошли именно так. Ну и в постель принцессы Исины железный маркграф успел залезть. Разумеется, ради блага империи. А как иначе?

Хотя, тут можно это заявить без всякой иронии. Муж ее был довольно стар. О чем думали фольхи, когда связали молодую девушку из рода Фонф браком со стариком, история умалчивает. Но стоит ли в таком случае удивляться ветвистым рогам мужа? Тем более, железный маркграф был первым, давним, но далеко не единственным любовником будущего Величества.

Ну а как Исина Фонф, не имея практически никаких прав на престол, стала императрицей — это отдельная история, которая на книжный роман тянет, а то и на трехтомник.

А насчет «детских комплексов» императора… Сам железный и непогрешимый маркграф разве лучше? Два старика, а ведут себя словно обиженные дети, не желая прекратить эту затянувшуюся и донельзя глупую вражду, что давно превратилась из средства в самоцель.

Но что-то я опять отвлекся, хотя второй железный маркграф мое молчание принял за глубокомысленные размышления.

— Император обещал не вмешиваться. Сказал, будет так, как решат фольхи, — напомнил я. Хотя, почему напомнил? Об обстоятельствах нашего разговора с Суманом Вторым никто, даже Александр Ранк, узнать не мог. Если кто-то из слуг и подслушивал, то донести эти важные новости просто не успел.

— Наш император настоящий хозяин своему слову, — поморщился маркграф. — Дал — забрал. И помни, что я тебе говорил про фольхстаг. Император может вмешаться, формально не вмешиваясь. Нужное слово там, полунамек здесь, и фольхи решат, что они сами захотели ставить тебе палки в колеса. В этом деле Суман настоящий мастер. Научился у маменьки.

Странно, что общего отца в этот раз Александр Ранк упоминать не стал. А ведь всегда считалось, что именно Стан Ранк во времена своего регентства вертел фольхстагом и императрицей как ему вздумается. Впрочем, кое-что в этой тайной, но «общеизвестной» истории меня всегда смущало — мать нынешнего императора всегда описывалась как очень умная и расчетливая женщина. Послушно плясать на ниточках, словно кукла, она бы не стала.

— Он тебе показывал свой пруд с карпами? — продолжил допытываться железный маркграф. Причем он не спрашивал — утверждал. Значит я оказался неправ и ему успели сообщить. Либо пруд с карпами император часто показывает и это какой-то непонятный мне сигнал, символ.

— Так вот, ты малек другого вида, которого он планирует швырнуть к этим вредным и боевитым рыбешкам, — пояснил Александр Ранк, подтвердив мои догадки. — А он будет смотреть, как быстро они лишат тебя плавников, чтобы плавал к верху брюхом. А пока они будут тебя ловить, парочка особо жирных карпов отправится на стол императора. Суман патологически боится союза старых родов.

Значит пруд у нас — это аналог фольхстага. Хм, а император любит лично кормить рыбок. Но мы еще посмотрим, кто будет плавать брюхом к верху. А то, что я рыбешка не слишком благородная, даже лучше — не попаду на обед к Его Величеству. А то больно плотоядно он на меня посматривает.

Встреча с железным маркграфом закончилась быстро и как-то внезапно. В дверь стукнули. Причем вроде бы случайно — кто-то споткнулся и врезался. Но маркграф это воспринял по-другому.

— Похоже, мне пора, — поднялся он со своего с кресла.

Значит случайность — не случайна. А стук, какой-то неизвестный мне тайный сигнал. Надеюсь это хотя бы не облава охранителей? Начинать знакомство со столицей с местной тюрьмы мне не улыбается. Видел одну камеру — видел их все. А у меня и без того богатый опыт.

Тот факт, что хватать меня вроде бы не за что, далеко не факт. Хотя в «Красном шаре» на первый взгляд ничего такого криминального не происходит — культурно отдыхают богатые и знатные люди, только и всего. Приобщаются, так сказать, к дхивальским обычаям.

Покинул номер маркграф обыденно — через зеркало. На его месте как-то внезапно появилась дверь. Да и само зеркало наверняка с секретом, позволяя