Холодное пламя - Мари Милас Страница 14

Лили Маршалл была лишним пазлом в идеальной картине чего бы то ни было. Сейчас же, с этими людьми, в этом малюсеньком городе Монтаны на заднем сиденье Шевроле Тахо, которое заливает оранжевый свет заходящего солнца, Лили Маршалл чувствует себя счастливой.

Счастливее, чем когда впервые купила миндальное молоко и дом для Барби.

Сначала, мы высаживаем Томаса и Лолу, которые, как я выяснила, живут рядом. Затем прощаемся с Мией, исчезающей в огромном доме Саммерсов. Он не выглядит помпезно и роскошно, как дворец, но его размеры внушительны. А какой-то модный деревенский, – или как я его прозвала: современный бабушкин, – стиль придает дому уют.

Когда мы с Марком остаемся один на один, это ощущается как дежавю.

Я, он с недовольной физиономией, Шевроле Тахо с мягкой кожей на сиденьях и разбитые дороги Флэйминга, штат Монтана. Кажется, это становится константой моего вечера.

На этот раз Марк не спрашивает меня о молоке, и по совершенно глупой причине я хочу, чтобы он сделал это… Хочу, чтобы я была тем человеком, который вызывает интерес у этого молчаливого хмурого мужчины.

Давно нужно перестать жаждать чужого внимания. И мне действительно оно не нужно от других, но мистер Июль своей молчаливостью и хмуростью пробуждает все мои тайные желания. Хватило одного раза, чтобы он поинтересовался моей жизнью, и я поплыла.

Позор.

В этой тишине, которая оказывается не такой гнетущей, как в прошлый раз, мы доезжаем до дома. Марк молча выходит из машины и вновь оставляет меня одну на заднем сиденье. Какой странный человек, ведь я действительно однажды не сдержусь и украду его машину. Чисто из вредности, а не для того, чтобы узнать: что он со мной сделает.

Бормоча себе эту фразу под нос, посмеиваюсь и поворачиваюсь, чтоб открыть дверь. И тут происходит это: щелчок, прострел и зверская боль пронзает поясницу, а затем ногу. Я не сдерживаюсь и издаю крик. Это так больно, что слезы брызжут из моих глаз, как у какого-то мультяшного героя.

Ну почему это случилось именно сейчас? Почему в его машине? И почему тогда, когда он уже захлопнул дверь своего проклятого дома Дракулы?

Я делаю несколько глубоких вдохов, а затем выдохов. Пытаюсь успокоить сердцебиение и перестать плакать, чтобы расслабить мышцы и изменить положение поясницы. Я повторяю себе снова и снова, что все хорошо и мне не больно. Пробую повернуться.

– Как же, сука, больно, – шиплю я, но подбираюсь чуть ближе к двери.

Ну, такими темпами к утру можно и до кровати доползти. Я же никуда не спешу, верно?

– Ты собираешься выходить из моей машины или нет? – Грубый бас Марка врывается в мой пузырь боли, когда он резко открывает заднюю дверь. Видимо я была слишком озадачена своей бедой и не видела, как он вернулся.

Марк замечает мое заплаканное лицо и еще сильнее хмурит свои вечно хмурые брови. Ради бога, сделайте уже ему массаж лица.

– Ты решила поплакать в моей машине? Не хочу тебя расстраивать еще больше, но…

– Вытащи, – пыхчу я, покрываясь испариной от боли.

– Что?

– Палку из своей задницы! – рявкаю со злости, а затем чуть ли не вою со слезами: – Вытащи меня отсюда.

Марк осматривает меня с головы до пят, останавливаясь на моей ладони, прижатой к пояснице.

Я не успеваю сказать задуманное «пожалуйста», как огромные руки подхватывают меня.

– Что болит? Позвоночник? Таз? У тебя скована нижняя часть тела.

Этот мужчина может быть проницательным, когда не притворяется камнем.

– Поясница и левая нога.

Марк кивает, а затем не общая внимания на мои стоны, аккуратно, но ловко подхватывает меня под колени и перемещает на край сиденья.

– Сейчас будет немного больно.

– Мне уже больно.

– Помолчи.

– Сам заткнись, – ворчу я.

Он просовывает свои горячие ладони под мою пятую точку, заставляя меня обхватить его талию ногами. Эти руки… ради них можно и помолчать.

– Наклонись вперед и просто доверься мне, – тихо произносит Марк, подаваясь корпусом вперед. Его массивная фигура, нависает надо мной, как щит, и ни за что на свете я не откажусь от того, чтобы потрогать своими руками эти выступающие мышцы груди. Именно поэтому я наклоняюсь вперед и соприкасаюсь с его горячим телом. Горячим, потому что от него действительно исходит жар, как от костра, а не потому что при одном взгляде на этого мужчину в моем животе теплеет.

Боже, у меня болит пол тела, я не должна думать о сексе. Если только этот секс не несет меня на руках, а его ладони не сжимают мою задницу.

– Я же говорила, у тебя какой-то фетиш на мою задницу, капитан, – шепчу ему на ухо, когда он пинком захлопывает дверь машины.

Кадык Марка дергается, когда он тяжело сглатывает.

– А я говорил тебе помолчать.

Почти все мое тело полностью расслаблено, а это значит, что Марк несет в своих руках весь мой вес. Его корпус чуть отведен назад, чтобы я могла расслабить позвоночник и опереться на него. Мой нос находится на уровне его шеи, что позволяет вдыхать этот одурманивающий аромат ели, тумана и… дыма. Сегодня что-то новенькое.

– Ты пахнешь дымом.

– У меня такая работа, – тихо отвечает он.

Мы проходим в мою половину дома, и Марк со знанием дела направляется в спальню. Он аккуратно приседает, чтобы быть на одном уровне с кроватью и только потом опускает меня на матрас.

– Так хорошо? Не больно? – еле слышно, почти таинственно спрашивает он, словно боится, что кто-то услышит. Словно сам пугается этих слов.

– Не больно, – так же тихо отвечаю я, все еще дыша ему в шею. Его кожа покрывается мурашками в том месте, где находятся мои губы на расстоянии пары сантиметров от него.

Я вижу, как Марк сжимает челюсть, от чего мышцы на шее натягиваются, как струны. Он укладывает меня в постель, а затем снимает с меня обувь и накрывает одеялом.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, я справлюсь.

– Тогда спи. – С этими словами он направляется к двери.

– Марк?

Он останавливается, и я наслаждаюсь тем, что тяну время, а он вынужден находится в моем пространстве. Никогда в жизни я ещё не была так заинтересована мужчиной, у которого от моего общества возникает нервный тик.

– Что?

– Пожелай мне спокойной ночи.

Я вижу, как его плечи слегка дергаются, когда он пытается сдержать смех. Мне удастся сломать тебя, капитан.

– Спокойно ночи. –  Он делает шаг, чтобы выйти за дверь, но вновь