Наследник по крови - Елена Николаева Страница 13

Не могу поверить словам Максима…

Он ведь врет.

Илья совсем недавно просил моей руки. Месяц назад я его отшила. Думала избавиться от обоих Пожарских, да не вышло. Судьба сыграла с нами тремя злую шутку. На личную жизнь Ильи мне, конечно же, плевать, но внутри всё равно неприятно царапает какое-то неопределённое чувство…

Не ревность, нет. Но что-то очень обидное и удручающее.

Он слишком быстро нашел мне замену. Так быстро, что решил связать себя узами брака с той другой девушкой. Что ж он за человек такой? Почему тетя видит мужчин насквозь, а я нет? Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли?

— Ты расстроена? — Пожарский от удивления вскидывает брови.

— Я?.. — подавляю горькую усмешку. — Н-нет… Мне всё равно… — вру, потому что чувствовать себя использованной — это очень больно и гадко. Таким не делятся. Пусть думает, что хочет. Мне плевать.

— Не на того ты поставила, Ива, — заключает Максим, снимая блокировку экрана и приступая рыться в памяти своего телефона.

— Ни на кого я не ставила! — возражаю громким вскриком. — Ты говоришь сплошными загадками. Я тебя не понимаю. Объяснись! Твоя ложь переходит все грани!

— Утром, когда я вытащил брата из полицейского участка, я приказал оставить тебя в покое, он не послушал меня и рванул к тебе. Рванул, несмотря на мой запрет. Просто, чтобы в очередной раз вывести меня из себя. В этом весь Илья. Он понял, что ты мне понравилась и что я на тебя запал. Понял, что у меня были на тебя серьезные планы. Ему было плевать на мои условия. А тебе, судя по этому видео, было плевать на собственное достоинство.

Глядя в экран, Пожарский противно морщится.

Чувствуя неладное, я кутаюсь в распахнувшийся при ссоре пиджак.

— В то утро ты его не отшила, Иванна. Возможно, если бы я не тупанул, всё было бы иначе. Но что случилось, то случилось. И да, тут уже пленку не отмотаешь. Вот. Полюбуйся…

Макс протягивает мне мобильный. На экране СМС:

«Прости… Наш секс был ошибкой… Я хочу быть с Ильей…» — читаю. Кожа покрывается инеем, потому как отправителем являюсь я. Но я не помню, когда такое писала ему и, тем более, отправляла со своего устройства.

— Что за чушь? — в который раз смотрю на Макса в дичайшем шоке.

— Ты сделала хуевый выбор, за что и поплатилась. Никто не виноват в том, что ты залетела. Ошибка твоя, Иванна. И ты её исправишь как можно скорее.

Макс, потянувшись к телефону, включает запись и кивком головы предлагает её посмотреть.

Я опускаю взгляд на дисплей мобильного и мгновенно прихожу в ужас.

Глава 14

Ива

О, Господи…

Что это?.. Что за…

Бо-ж-ж-же…

Это я?.. Я-Я-Я???

Мороз по коже. Мороз… Мороз… Мороз… Лютый. Пробирающий до костей холод.

Знобит так, что я чувствую тремор в нижней челюсти. Зубы громко стучат.

Частота пульса в ушах зашкаливает. Сердце то в горло, то в пятки скачет, то по груди мечется резиновым мячиком, сходит с ума.

Этого не может быть…

Нет… Это же не я… Не я… Не я…

Руки дрожат.

Четкость картинки на экране расплывается. Выступившие крупные слезы одна за другой срываются и падают на дисплей.

Это неправда. Кто-то другой с моим лицом и обнаженным телом.

Это не я…

Кто-то другой целуется с Ильей и позволяет ему тискать грудь, облизывать живот… и всё, что ниже лобка… там, между ног…

Господи… Я этого совершенно не помню. Он голый. Он со мной спал? Трахал меня неадекватную?

Задав себе немой вопрос, вскидываю на Максима мутный, непонимающий взгляд.

Это невозможно.

Господи, сколько раз он смотрел эту мерзкую запись?

Откуда она у него? Зачем вообще её хранит?

Для чего это видео Пожарскому?

Тошнота резким толчком подкатывает к горлу.

Выронив мобильный из окоченевших пальцев, я пулей лечу к унитазу. Только успеваю открыть крышку, как внутренности сворачивает узлом. Падаю на колени, громко избавляясь от набежавшей в рот слюны и желчи. Рвать нечем, но моему организму плевать. Он пытается вытолкнуть из меня не только содержимое пустого желудка, но и душу.

— Боже… — шепчу, сплевывая в пахнущую хвоей сантехнику, и снова блюю.

Черт, как плохо… Настолько плохо, что свет вокруг меркнет. Кожу пронзают иголки-мурашки. Каждая клетка моего продрогшего тела вибрирует и горит. Желудок с новой силой сжимается, а затем выворачивается наизнанку в десятый раз. Не выходит вдохнуть. Воздух становится густым, тягучим и обжигающим легкие.

Больно… Как же больно. В груди невыносимо печёт.

— Чем я могу помочь? — доносится сквозь вату взволнованный голос Максима.

Не в силах ответить, я лишь верчу головой.

Мамочки, как стыдно…

Как мерзко от того, что я увидела.

Как же противно от самой себя…

— Уйди, — дребезжу осипшим голосом, вытирая испачканные губы о тыльную сторону ладони. — Пожалуйста, уйди…

— Чем я могу помочь? — Макс повторяет настойчивей, опуская руки на мои плечи.

Замечаю, как присаживается рядом на корточки, а мне от стыда хочется умереть либо провалиться сквозь землю, чтобы не видел меня такой беспомощной и затравленной ланью.

Зачем он меня мучает? Собирая волосы в пучок, касается заплаканного лица пальцами, а я вздрагиваю. От каждого прикосновения его заботливых рук меня сотрясает и ведёт. Я не понимаю ни себя, ни его. Зачем он это делает? Почему не уходит? Что ему от меня нужно, тем более сейчас?

— Выйди, — шиплю я, чувствуя, как душу охватывает паника и слезы с новой силой сжимают горло. — Уйди, Макс. Пожалуйста, уйди отсюда. Отпусти! — я резко дергаюсь, но освободиться не получается. Стиснув хватку, Максим отрывает меня от унитаза и вместе со мной встает.

— Ваня… — низкий голос с шумным выдохом толкается мне в затылок. — Скажи, что ты оступилась, и я всё забуду. Просто скажи…

***

Его пальцы, как стальные прутья, больно впиваются в мышцы рук и не дают выскользнуть из реальности. Отрезвляют, вжимаясь всё глубже и глубже в ткани.

Мне хочется взвыть от мучительного и неприятного ощущения, но я сцепляю зубы, чтобы не казаться слабой. Перебираю в голове отвратительные пазлы, а картинка не складывается. Ну никак!

Максиму нужно что-то ответить, но что, когда я ничего не помню?

Я никому в руки не давала свой телефон, и уж тем более осознанно не принимала дурь, если только мне её не подсыпали. Когда и во что? В латте? В шампанское? И, главное, кто?

В тот вечер я