В его глазах - Анна Ардо Страница 11

Я не успела ничего предпринять, когда Адлер забрал из моих рук бокалы, поставил их на стол, а затем поднял меня с пола и закинул к себе на плечо, будто я совершенно ничего не весила. От неожиданности я вскрикнула, но мой слабый возглас растворился в дьявольском смехе Золотницкого.

Через секунду Станислав уже сбросил меня к нему на колени. Я упала почти в той же позе, что и была, в последний миг успев схватиться руками за подлокотники кресла, но лицом я почти уткнулась в пах Оскару.

Он смотрел на меня сверху-вниз, словно какой-нибудь император смотрит на низменного раба. Наверное, он так и видел это. А меня пронзил настолько дикий животный страх, что едва не вскочила на ноги, чтобы кинуться прочь.

— Куколка, а минет считается сексом? — похотливо улыбнулся Оскар, облизнув губы.

И тут я поняла, что под его брюками в области ширинки всё напряжено до предела. Немедленно захотелось отстраниться, но Станислав придавил мне спину и не позволил шевельнуться.

Он лишь поинтересовался у своего друга:

— Тебе подать плётку?

— Нет, — Золотницкий глядел на меня и ждал ответа, — сначала я узнаю, что моя Куколка считает сексом. Ну же, детка, отвечай. Минет — это секс?

Голос не слушался меня, стоять на коленях было очень неудобно. Но хуже всего, что я фактически прикасалась лицом к члену Оскара, хоть и через ткань.

— Да, — выдохнула, желая спастись от его грязных фантазий.

— Значит, минет тоже делать не хочешь?

Я беспорядочно завертела головой.

— А давай так, Куколка, — Оскар чуть наклонился ко мне, — я предоставлю тебе выбор. Что предпочтёшь: минет или… порку?

Глава 11

Голова моя пошла кругом. Из желудка поднялась тошнота. Я не могла, не хотела даже представлять, каково это, — прикасаться губами к… Нет! Это ужасно! Отвратительно!

На глаза навернулись слёзы. Я едва не всхлипнула.

— Порка, — выдохнула с ужасом.

— Правда? — удивился Оскар. — Ну, тогда попроси меня, Куколка. Попроси, как следует.

Он впился мне пальцами в мой подбородок, намеренно причиняя неприятные ощущения на грани боли.

— Пожалуйста… — прошептала я.

— Что «пожалуйста»? — ехидно поинтересовался Золотницкий. — Попроси нормально: «Пожалуйста, Хозяин, выпорите меня, как последнюю суку». Давай. Проси.

Меня било мелкими судорогами от полнейшей безвыходности. Точно вернулся мой давний кошмар, а я опять ничего не могла сделать.

— Куколка, — издевательски позвал Оскар, — я жду.

— Пожалуйста… — выронила вместе с первой слезинкой, сорвавшейся с ресниц.

Инстинктивно я повернулась к Станиславу. Это ведь он обещал, что со мной всё будет хорошо. Но мне уже хорошо не было.

— О! — как будто обрадовался пан Золотницкий. — Так ты хочешь, чтобы это сделал мой друг? Ну, ты учти, что у него рука намного тяжелее моей.

Я только дрожала и едва ли реагировала на его слова.

— Или ты передумала, Куколка? — прошипел он. — Всё-таки хочешь сделать хорошо мне?

— Пожалуйста… — снова повторила я. — Господин Адлер, выпорите меня, как последнюю суку.

Я с силой зажмурилась, ненавидя саму себя за то, что смогла произнести это. Мне уже было больно, пусть не физически, но морально.

«На крайний случай у тебя всегда есть стоп-слово», — я мысленно уцепилась за эту фразу в моей памяти, которую мне сказал Станислав.

— Задери платье, — услышала я его теперь наяву.

Почему-то слёзы моментально высохли от понимания, что он не шутит.

Сейчас сказать это чёртово слово?.. Прямо сейчас?..

— Делай, как он велит, — потребовал Оскар.

Я чуть привстала. Взялась за край платья, немного приподняла.

— Выше, — вновь прогремел Адлер.

Ни жалости, ни ласки больше не звучало в его интонациях.

Мне пришлось подчиниться, насколько бы чудовищно ни было это требование. Когда подол платья очутился на талии, я будто бы уже выпала в иное измерение, где видела всё со стороны: вот я стою на коленях перед хохочущим мужчиной в кресле, а вот Станислав — позади меня возвышается гигантской стеной. У него в руках — плётка, которая скоро вопьётся в мои ягодицы. Неужели это правда происходит?..

— Трусики тоже спусти, — внезапно потребовал Золотницкий. — Хочу, чтобы ты почувствовала максимум ощущений.

Я так и смогла пошевелиться. Станислав взялся за моё белье сам и потянул вниз по ногам.

— Она уже мокрая? — спросил Оскар.

Я вздрогнула, потому что Адлер провёл пальцем вдоль моих нижних губ.

— Немного.

— «Немного» — не считается, — решил Золотницкий. — Может, поэтому она не хочет трахаться. Высеки её так, чтобы она вся текла. И не жалей, ясно?

— Не буду.

Оскар взял мою голову в свои руки. Снова набежали слёзы. Я закусила нижнюю губу, а Золотницкий пригладил меня по голове.

— И всё ещё не передумала? — заботливо осведомился он.

Я отрицательно мотнула головой, а он подтянул моё лицо к себе ближе, что наши губы едва не соприкоснулись.

— Давай, Стас. Бей, — произнёс Оскар громко и чётко.

Первый удар разлетелся стеклом по всему моему телу. Ягодицы обожгло, а в горле застрял воздух. Я вцепилась в подлокотники кресла всеми десятью пальцами. Золотницкий тем временем улыбался, крепко держа меня за шею и волосы.

Мне удалось подавить крик на первый раз, но, когда Адлер снова опустил плеть с диким свистом, я охнула, не сдержавшись.

— А ты стойкая, — сказал Оскар, проводя пальцем по моим губам, на которых застыл вопль. — Я люблю таких ломать.

Третий удар рассёк воздух. Нежную плоть между ног хлёстко обожгло кожаными полосками, из которых состояла плеть. На сей раз я закричала по-настоящему, в голос, и не прекращала кричать, когда Станислав нанёс следующий удар.

Возможно, он был мягче всех предыдущих, но от испуга у меня всё смешалось, всё превратилось в огромную пульсирующую пропасть боли. Да даже одно то, что я стою на четвереньках, а совершенно незнакомый мужчина наблюдает мои самые сокровенные места, уже вводило меня в истерику.

Посыпались более мелкие, но частые удары. Из-за мягкой структуры плети они скорее походили на поглаживания. Адлер теперь целился ниже — по бёдрам, иногда проходился между ногами, и я снова и снова вздрагивала.

Сколько раз он меня хлестнул?.. Не знаю. Эмоции и ощущения смешались. Я словно летела без парашюта в свободном падении, понимая, что вот-вот разобьюсь. Кожа горела, стонала, плавилась. Всё тело окутал невыносимый жар. Голова моя безвольно свалилась в ладони Золотницкому. Он гладил меня и что-то шептал.

Спустя время я вдруг поняла, что меня больше никто не бьёт, а на моём теле две пары мужских рук чертят замысловатые траектории: ладони Оскара перемешались по моей спине, пальцы Станислава мягко разминали мои израненные округлости. Я застонала и слегка пошевелилась.

— А теперь? —