Кот по имени Семён Семёнович Горбунков - Ольга Станиславовна Назарова Страница 11

Сергей изумлённо уставился на неё.

— Откуда? Как ты? Ээээ, то есть, кто тебе сказал эту ерунду? Я никогда…

— Хватит! Я сама лично всё это слышала!

— Ирочка, ты не понимаешь! Мама… у меня мама очень придирчива к моей будущей невесте. И очень ревнива! Если бы я описал ей свои истинные чувства к тебе, уверен, что она была бы в ярости! Любимая, поверь мне! Ты мне дороже всех! — Сергей врал самозабвенно, старательно выводя дрожащим от чувств голосом всевозможные нежные и трепетные фразы и обороты.

Между тем, нельзя сказать, что чувств не было! Были, и ещё какие! Любовь меж них тоже присутствовала — горячая, искренняя и пылающая любовь к самому себе! А ещё-то самое ощущение близости к мечте, когда, кажется, руку протяни и схватишь самое-самое своё заветное желание. Ради этого, как Сергей был уверен, можно и врать, и в любви клясться, и вообще делать, что угодно — он потом разберётся. Главное, не упустить эту глупую деваху, которая сейчас непременно поверит ему, сотрёт с лица это неприступное выражение, зальётся слезами и падёт ему на грудь, клянясь в любви и ужасаясь, что чуть было его не бросила! Ну, вот… вот сейчас…

— Пошел вон! — Ирина только глазами сверкнула в ответ на все пустые клятвы и враньё, щедро расстилаемое перед ней этим прощелыгой.

Она не могла не знать о том, что такие люди есть — время от времени слышала истории о таких «прощемившихся» в высшие научные эшелоны и выезжающих на том, что они были женаты или вышли замуж за кого-то «нужного».

Правда, себя она за такую «нужную» не держала — попросту знала, насколько дед холодно оценивает её таланты. Но это знала она, а не этот подлый тип, готовый ради нужных связей жениться на нелюбимой, врать ей, даже детей с ней завести, лишь бы привязать покрепче. Она презирала и себя…

— Как же я не поняла-то? А? Это мне так хотелось, чтобы меня любили, что я ничего не замечала, не видела, не слышала… Фу, противно-то как!

— Ах, вот оно как… прынцессочка дедова, да? До простых смертных нам и дела нет, да? — Сергей, словно в стену с разбегу врезался, осознав, что все его старания пошли прахом, а раз так, можно уже и не изображать что-то этакое! — Куда уж обычному парню до тебя, да, дрянь питерская?

Он шагнул было к ней. Нет, ударить и не думал, а вот схватить за плечи, потрясти, душу отвести, глядя на её страх, утешиться хоть этим, внезапно очень захотелось.

Прилетевший в челюсть кулачок, разумно укрытый несколькими слоями плотной льняной ткани, отбросил его обратно в ванную, а Семён Семёнович, бросившийся ему под ноги и красиво заплетший конечности недруга, непринуждённо уронил его на пол. Кусок мыла, на которое прилетел несостоявшийся жених, доделал начатое хозяйкой и её котом.

— Нда… надо было его сначала развернуть к двери, а потом стукнуть! — деловито посетовала Ирина. — Ааааабидна, однако! Интересно чего он так вопит? Cёмочка, ты не в курсе? Ну, на пол грохнулся и что? Отбил мозг сотрясением нижних полушарий? Эй, ты! Ударник матримониального фронта, чего ты так воешь? Чего-чего у тебя пострадало, болезный? Ой, нет, считай, что я не спрашивала. Вот это меня уже не интересует!

Выставить этого типа, травмированного в особо уязвимом месте обычным куском мыла, было не так просто, как кажется, но Ирина справилась, а закрыв и заперев за ним дверь, удалилась в комнату и… и вовсе даже она не плакала, а плюхнулась на кровать и рассмеялась.

— Это ж надо, а? Вошёл жаааних целый и невредимый, вышел брошенный, поцарапанный котом, ушибленный ванной в лоб, мной в челюсть, полом в филей и мылом в… самое дорогое, что у него есть — раз ни чести, ни совести, ни чувства собственного достоинства не наблюдается! Хорошо хоть мыльница в сражении не участвовала — мы бы ему вообще бы ничего целого не оставили.

Кот не очень понял перечень действующих лиц, зато чётко осознал, что враг изгнан с его непосредственным участием.

Вадим позвонил сестре как раз когда она готовила праздничный обед себе и Семёну Семёновичу — отметить баталию и собственную викторию, а заодно и конфузию бывшего женишка.

— Ты как? — обеспокоенный голос старшего брата почему-то заставил Ирину потереть глаза.

Макс звонил ей уже больше полугода, а Вадим всего несколько раз. И вот сейчас Ирина почувствовала, что ей становится тепло и с той каменно-заледеневшей стороны сердца, где жила память о старшем брате-гении, до которого ей никогда в жизни не дотянуться. Словно отвалилась эта ледяная зависть и извечное раздражение, разбитые вдребезги настоящим беспокойством и тревогой Вадима.

— Ира, ты плачешь? Слушай, я могу к тебе вылететь уже через… да вот уже часа через два с половиной. Билеты есть, я узнавал. Не расстраивайся, мы всё решим! А того мерзавца я лично на шашлык разделаю!

— Ваааадииим, — проскулила Ира, — Я его сама побила!

— Че — го? — Вадим решил, что ему послышалось.

— Я его треснула так, как ты меня как-то учил? Помнишь? Меня мальчишки обижали, и ты показал, как бить? Ну, мне лет десять было, я ревела и тебе мешала.

Вадим помнил. Помнил и уткнулся лбом в стенку от безнадёжного желания вернуться туда, обратно в детство, вытереть слёзы Ирке, поколотить всех мелких паразитов, которые её задирали, резко сказать деду, чтобы он не смел обзывать ЕГО СЕСТРУ бестолковой и тупой. Только вот ничего не вернуть, и ей пришлось во всём этом барахтаться самой.

— Ир, ты прости меня! Я виноват. Я так виноват перед тобой. Я не… не защитил. Я был бесполезен.

— Как выяснилось нет, — сквозь слёзы рассмеялась Ирина. — Я всё-таки запомнила, как надо бить, и мы с Семён Семёновичем и мылом почти добили моего бывшего жениха…

— А Мыло это кто? — осторожно уточнил Вадим. — Семён Семёнович — это кот, мне Макс сказал, а вот Мыло…

— Вадька, я тебя люблю! — расхохоталась Ирина, — Слышишь? Тебя и Макса.

Где-то в небесном пространстве между Питером, Москвой и Новосибирском шел настоящий ледоход и ломались вековые льдины, освобождая что-то крайне нужное этим троим.

Несмотря на осень и холодные ветра, несмотря на возраст и жизненный опыт, несмотря на… на все эти очень