Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи Страница 16

горами. Шварценбах быстро понял, что у него что-то не так с голосом: во время пения у него в горле горело и першило. Каждый раз, когда он подходил к микрофону, он гадал, будут ли его слушаться больные голосовые связки. Проведя шесть концертов в туре, в один из вечеров, когда у них было запланировано выступление в городе Каламазу, Шварценбах понял, что этот концерт будет не самым удачным.

«Вам придется покричать за меня, потому что пару дней назад я потерял голос», – сказал он зрителям в начале выступления, что вызвало смех у человека в первом ряду. Шварценбах огрызнулся в ответ: «Думаешь, это смешно? Мне больно».

Закончив песню, Шварценбах сказал: «Извините за мой голос. Он хуже, чем я думал». Он издал нервный смешок, прозвучавший так, словно он царапнул слизистую оболочку его горла, чтобы вырваться наружу. «Но мы будем продолжать». Однако после шести песен стало очевидно, что у них ничего не получится. Фронтмен с трудом справился с «Want», искажая обычно веселый текст, словно непроизвольно пародировал Тома Уэйтса. Когда он дошел до строчки, умолявшей слушателей «не держать это в себе», он понял, что не может прислушаться к собственному совету. Он пропустил «я-я-я» и поспешил допеть оставшуюся часть песни. Когда она закончилась, он отложил гитару, повернулся к Пфалеру и сказал: «Я ухожу из группы». Но ничего не вышло.

Конечно, Шварценбах не мог на самом деле уйти. Подобные слова участники Jawbreaker говорили, а чаще кричали друг другу время от времени. Но им все равно пришлось еще неделю ехать на восток, чтобы добраться до Нью-Йорка, откуда они должны были лететь в Европу в двухмесячный тур. На следующий день врач сообщил Блейку, что на его голосовых связках образовался «полип размером с виноградину». Его удаление означает операцию стоимостью в 2500 долларов и двухнедельное восстановление, во время которого нужно молчать. В тот вечер в бургерной Bob’s Big Boy группа взвесила все за и против. Удивительно, но никому и в голову не пришло отменить тур. Вместо этого они решили провести ускоренный курс обучения текстам для своего роуди и посмотреть, как он покажет себя у микрофона.

Две недели спустя они были в Европе, где надеялись, что проблема со здоровьем Блейка разрешится сама собой. Вместо этого Шварценбах кашлял кровью во Франции и Испании, а когда они добрались до Дублина, он отхаркнул красный комок размером со свой кулак. Его доставили в больницу в Лондоне, где хирург удалил полип. Шварценбаху было предписано дать голосу десятидневный отдых, но через неделю он вернулся к пению и выдержал оставшиеся концерты в Германии. Из этой ситуации группа вынесла песню «Outpatient»[31], и поняла, что они достаточно упрямы, чтобы продолжать в том же духе, даже несмотря на дискомфорт и страдания.

Когда Пфалера спросили в интервью европейскому фэнзину, что было лучшим и что худшим в работе в Jawbreaker, он пошутил: «Для Jawbreaker это одно и то же».

$ $ $

Однажды вечером в октябре 1993 года Шварценбах пришел домой и обнаружил на журнальном столике послание от одного из своих соседей по комнате: «Тур с Nirvana на следующей неделе? Ага, конечно».

Он позвонил по номеру, указанному в записке, и его соединили с Джоном Сильвой, менеджером по работе с артистами из Gold Mountain Management, который отвечал за работу с Nirvana во время выпуска их нового альбома, In Utero. Шварценбах вспоминает об этом звонке так:

«О да, Блейк, ну, в общем, вкратце: Грег из Wipers только что уволил своего басиста в Европе, что лишило их возможности участвовать в следующем этапе тура с Nirvana, так что речь идет о шести концертах. Вы сыграли бы на разогреве, а за вами Mudhoney…»

Шварценбах задал Сильве вполне резонный вопрос: «Почему мы?»

«Послушай, я просто делаю то, о чем меня просит Курт. Он говорит: "Позови Jawbreaker". Так что моя работа – найти тебя, и вот мы здесь. Вы некоторое время были в списке группы. Это правда, Блейк. Это не шутка».

Оказалось, что парень, работавший няней у Кобейнов, двадцатилетний фанат Jawbreaker по имени Кали Девитт, увлек Курта альбомом Bivouac, включив его у них дома в Сиэтле. Шварценбах передал просьбу остальным членам группы, и все они согласились с тем, что такой возможностью необходимо воспользоваться. Шварценбах и Пфалер в 91-м году видели, как Nirvana буквально снесла крышу в лос-анджелесской кофейне Jabberjaw, и с тех пор подсели на их музыку.

Неделю спустя скромный фургончик Додж 1978 года выпуска вез Jawbreaker за тремя автобусами, перевозившими участников Nirvana. Первое выступление состоялось 19 октября в конференц-центре Альбукерке перед пятью тысячами зрителей. Когда посетители начали стекаться в зал, Jawbreaker взволнованно поднялись на сцену, чтобы начать свое двадцатипятиминутное выступление. Шварценбах посмотрел на самую большую аудиторию, перед которой он когда-либо играл, повернулся к Пфалеру и сказал: «Ну что, погнали».

Очень немногие зрители были знакомы с Jawbreaker; на самом деле, на большинстве постеров тура и газетных заметок той недели в качестве разогревающей команды по-прежнему были указаны Wipers. Но группа, к собственному удивлению, сыграла достаточно хорошо и смогла заработать еще и после выступления благодаря импровизированным лоткам с сувенирами, которые они установили на парковках – хитрый способ обойти вопиющее сокращение продаж в местах проведения концертов. Футболки продавались по восемь баксов за штуку или две по пятнадцать, и на вырученные средства ребята оплатили ночлег в мотеле.

Не успели Jawbreaker и глазом моргнуть, как пролетела неделя. После концерта в Милуоки 26 октября их время в туре подошло к концу. «Вы, ребята, были великолепны, вы просто сногсшибательны», – сказал Кобейн, у которого вошло в привычку наблюдать за группой со стороны сцены. Он поблагодарил их за то, что они приехали, и спросил, можно ли обменяться футболками. Пфалер взял футболку In Utero, а Кобейн – черную футболку Jawbreaker с названием группы, написанным большими желтыми печатными буквами над их логотипом: девушка из рекламы Morton Salt и фраза WHEN IT PAINS IT ROARS[32]» («Когда ему больно, он ревет»). Каждая группа отправилась своим путем: фургон Jawbreaker, пыхтя, возвращался на Западное побережье, а три автобуса Nirvana продолжили путь в Огайо. В течение следующих нескольких вечеров тура на разогреве выступали Boredoms и Meat Puppets, но дух Jawbreaker все еще присутствовал там, поскольку Кобейн с гордостью выходил на сцену в их футболке.

У участников Jawbreaker все еще кружились головы, когда они возвращались домой после своего первого и очень продуктивного тура по стадионам. По их мнению,