Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов Страница 14

карикатуры, хотя для последнего оснований больше. Столыпина, вопреки славянофильской моде, не облизывают. Действительность как будто отражена равнодушно-внимательным глазом сыскного чиновника II класса Генриха Николаевича Свиттена (Андрей Смоляков), вникающего в природу ушедших и грядущих безобразий. Что ценно. Сочинить из постыднейшего кича, в который превратилась на излете русская монархия, нечто пригодное и для историков, и для национального самоуважения — задача для больших искусников, неоднократно проваленная. Новая попытка увидеть в героях русской смуты не исторические функции, а неловких, переживающих, просто испуганных людей весьма удалась и, учитывая прежние заслуги, автоматом выводит автора в самый топ современной телережиссуры (на сегодня — важнейшего из искусств). Сканируя каиновым глазом соискателей хлебных постов, Распутин обычно резюмировал: «Хороший. Замолвлю за тебя словечко».

Перерыв тонны бумаг, нарисовав десятки портретов старца (иногда весьма жутеньких), Малюков с командой постановили: «Хороший. Замолвим словечко».

Вышло крайне любопытно, крайне.

Вагон пломбира от немецкого Генштаба[14]

«Демон революции», 2017. Реж. Владимир Хотиненко

Пломбированным вагоном и немецкой казной Ленину бы посмертно всю плешь проели, каб она у него не была и так полированная. Иных умников послушать — без кайзеровских денег увял бы сокрушитель царств в швейцарской глуши, катаясь на велосипеде. Как же, как же. А если б еще и не родился. А если б его трамвай переехал. А если б на месте тряпки Романова был Столыпин. А если б не война.

А если б у бабушки был член, да.

Вопрос, откуда дровишки, исстари занимал хроникеров Октября — но совсем не в той степени, чтоб делать немецкое финансирование главной причиной бунта. Скорее, как умение аккумулировать свободные средства для сектантских нужд. Один из ловких жуков-авантюристов, каких во множестве породила русская смута — от Азефа до Свердлова, Александр Парвус убедил кабинет воюющей Германии пробашлять наиболее перспективных разрушителей враждебного царства. Царство пало и восстало под новым руководством в четыре года. Парвус озолотился и умер на обочине истории. Германия выиграла бой и ушла в небытие, а четверть века спустя перестала существовать как самостоятельная единица. А рыжий подвижный человек в кепке стал иконой левой мысли на сто лет вперед, потому что видел на четыре хода дальше и своей, и германской, и прочих империй и Парвусов, вместе взятых. В отличие от коллег, он не оказывался волею судеб в нужном месте в нужное время — он это нужное время сам себе и создавал.

Мифотворец Хотиненко, лукавинкой, картавинкой и рыжей бородой сам похожий на Ленина (только очень большого), сделал мощное кино о том, как Фауст переиграл Мефистофеля. Деньги взял, в оборот пустил и навешал бесу щелбанов, переформатировав ненавистную державу в могильщика всех немецких чаяний на век вперед. В режиссерской сборке история излагалась проигравшим Парвусом в шикарном поместье под стрекот киноаппарата — свидетеля великих возможностей и великого краха. В американском кино так вещали о золотом веке Голливуда его падшие идолы, рантье былых побед. Конечно, здесь присутствовали мотивы «Гражданина Кейна» — посмертного памятника богочеловеку.

И конечно, продать это массовому зрителю не было ни малейшей возможности. Сказка писалась для тех, кто слышал имя Парвуса и не слишком возбуждался от известия, что на самом деле он Гельфанд. Кому знаком фаустовский миф и дано оценить масштаб личности вне зависимости от плюсовых и минусовых оценок ею содеянного. Таких немного. Большинству интересней, как жиды на фрицевские деньги поломали блестящую позолоченную Россию. И продюсер Роднянский приступил к титанической работе по порче хорошего кино во имя его пущей капитализации (так все продюсеры делают).

Сначала переименовал «Меморандум Парвуса» в «Демона революции» — крайне преувеличив роль беса в октябрьских событиях. Потом отрезал кривлянье Парвуса у киноаппарата — купируя посмертный ленинский миф. Потом ввел закадровый текст, написанный редкостным дураком (или дурой: сценаристов шестеро, половина женщины) и столь же выдающимся знатоком дрянных струн массовой души.

Сообщается, что Зиновьев был охоч до баб, Красин охоч до бомб, Парвус слыл тайной пружиной темных сил, а Радек беспринципной свиньей, за что всех, кто не умер сам, потом убил Сталин. Ценнейшая информация для оценки грандиозных перемен России XX века.

Сообщается, что Ганецкий когда-то помог Ленину бежать, за что был позже отблагодарен местом главы Центробанка. Дешевые плебеи. Это сегодня Центробанк — источник благ, а при крахе финансов от него одна язва, аритмия и хронический недосып. Как и от любого поста в тогдашнем Совнаркоме.

Сообщается, что революции могло и не быть. Ну да. В стране за 12 лет случились две революции, бунтовались гарнизоны и флот, без войны три года действовала чрезвычайная военная юстиция, после чего гений-царь все же в войну влез, вооружив и обучив бою миллионы нищих, — но третьей революции могло и не быть, каб не юркий еврей с немецкой мошной.

Из притчи об извивах Божьего промысла и историческом проигрыше мелких людишек крупным получилась сатира о том, как шайка ничтожеств перехватила власть у благородных неудачников с хорошими лицами.

Вы, батенька, просто играть не умеете, сказал бы на это рыжий и подвижный человек в кепке. Ступайте к дьяволу. Он тоже не умеет.

Граф на графа

«Крылья империи», 2017. Реж. Игорь Копылов

Граф Сережа любит царя и девицу Соню, учится на офицера в училище царского имени, но случайно губит на дуэли сокурсника, сходит с ума, встречает Троцкого и становится красным маньяком. Рубит под Каховкой брата Костю, тоже графа, отчего тот идет в монастырь и горько звонит в колокол.

Девица Соня пишет стихи, любит Гумилева и папу-кондитера, но народное быдло убивает папу-кондитера, а Соня сходит с ума, пускается в блуд-разврат, встречает матроса и делается комиссаром флотского экипажа в галифе и кубанке.

Мастеровой Матвей бренчит на балалайке и любит сестру, которую растлевает кто-то из высших сановников, отчего Матвей сходит с ума, поступает в эсеровскую боевую дружину и хочет всех взорвать, оставаясь чистейшей души человеком.

Вокруг творят историю пьяные матросы, экзальтированные евреи, сифилитические коменданты и чокнутые дезертиры во главе с Лениным, который сам на себя не похож, много суетится, хочет всех расстрелять, всех расстреливает, а после заламывает руки, что Россия его проклянет, и Россия его проклинает. Светлую сторону бездны воплощают не сошедшие с ума дворяне, которые кладут крест, кушают пирожные папы-кондитера и со вкусом хамят простолюдинам, а Россию — дети и одноименный аэроплан (те самые крылья), который вот-вот бы взлетел, да то денег нет, то большевички палят по моторам, а он все равно рвется ввысь волею добрых людей и рано