Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2018 - Коллектив авторов Страница 39

Мне позволяет любоваться красотою.

Спасибо тем, кто жизнь мою спасал,

Возил на скорой с ветерком и острой болью,

Кто эпикриз короткий написал

И с миром отпустил меня на волю.

Кто ногти наживую удалял,

Кто квасил в ординаторской ночами,

Кто горькие печали утолял,

Кого не стыдно называть врачами.

И пусть дожди неделю моросят,

Теперь я вижу, как прекрасна осень.

Еще бы маме стало пятьдесят,

А ей так и осталось тридцать восемь.

«Зима не хочет уходить…»

Зима не хочет уходить,

Не хочет нас одних оставить.

Ей надо по степи бродить

И свечки на могилках ставить.

Я не люблю январь, хотя

В Татьянин день женою стала,

Но умерло мое дитя

И мать бороться перестала.

Ты был со мною, только ты,

Моя опора и надежа.

А дочка, ангел красоты,

Была бы на тебя похожа.

Но скоро маки, алый цвет,

В степи огнями загорятся.

Я верю, что придет рассвет

И наши слезы испарятся.

«О чем, душа, затосковала…»

О чем, душа, затосковала,

Какая на тебе вина?

Той боли, что тебя сковала,

Людские чужды имена.

Тебя гнетет беда чужая,

Ничем тебе не угрожая,

Но не найти душе покой.

Всех со святыми упокой.

Резона нету никакого

По этим людям горевать.

Не лучше ли в тиши алькова

Родные губы целовать?

А только сердцу не прикажешь,

В стихах про это не расскажешь,

Язык потребен не такой.

Всех со святыми упокой.

И ничего-то ты не знаешь,

Душа, о жизни и судьбе.

Как баба глупая стенаешь,

И нет прощения тебе…

«Прости меня, а я простила…»

Прости меня, а я простила,

Ведь на чужих не держат зла.

Я долго по тебе грустила,

Тебе гостинец привезла.

Я Божьей воле не перечу,

Мне никогда не быть с тобой.

Я побежала бы навстречу,

Да ног не чую под собой.

«А ты, стоявший во втором ряду…»

А ты, стоявший во втором ряду,

Что скажешь ты, когда они придут

И под руки, как друга, поведут

Туда, где их убили в том году?

Один Петром назвался, он старик,

Он не простой, а драгоценный камень.

Его не брали ни вода, ни пламень,

Он на кресте главою не поник.

Другого звали Жека, он безус,

Его чужая вера не прельщает.

Его на небо взял к себе Иисус,

Он сыновей живыми возвращает.

А ты, стоявший во втором ряду,

Смотрел на них квадратными глазами,

Чтоб ненароком не попасть в беду

Да не умыться горькими слезами.

Кровь на песке, но это не «Спартак»,

Кровь – самый эффективный энергетик.

Ты дал бы на помин души пятак,

Да ты пятак потратил на билетик.

Про любовь

Её ничем не заслужить,

У бабки не наворожить,

Ее от роду не привить,

Указом не постановить.

О ней бессмысленно мечтать,

Возможно в книге прочитать,

Она крови не горячит,

Она в груди ребром торчит.

Еще крепка она, как смерть,

А мне хотя бы раз посметь

Сказать, не воротя лица,

Сказать, что я люблю отца.

Но вянет слово на губах,

Как вянут розы на гробах,

И нелегко дается нам

Любовь к отеческим гробам.

«Оно еще не плачет, не хохочет…»

Оно еще не плачет, не хохочет,

Еще о Боге память в нем свежа.

Оно живет и умирать не хочет

От острого холодного ножа.

А белый снег за окнами кружится

Два месяца уже, четыре дня,

И на больничный палисад ложится,

Как накрахмаленная простыня.

Третий пост

За имущество, за транспорт,

За покойных, за родных…

Новый заграничный паспорт

Получу я вместо них.

Скоро я увижу море

За невыездных, за тех,

Кто хлебал без хлеба горе,

Кто, не громыхнув, затих.

Вот подарочки – ракушки,

Камушки…бери любой.

Самогон в железной кружке,

Третий тост – не за любовь…

«Уточки на Черной речке…»

Уточки на Черной речке…

Здесь рыбак не промышлял,

Здесь о малом человечке

Русский гений помышлял.

Зябко, зябко бедной пташке,

Но юга не светят ей.

А вокруг пятиэтажки

Камни сдвинули плотней.

Снег истаял, будто сахар

Ленинградскою зимой.

Здесь ходил турист и ахал

Пред борделем и тюрьмой.

Выстилался мшистый бархат,

Илистый струился шелк.

А солдатик встал из праха

И на Гитлера пошел.

Памяти Бориса Левенца

Каким он был? Красивый, молодой…

Шел пятый день войны, и прадед мой

Летел посланцем ангелов небесных

Над Белой Русью на крылах железных.

Пускай архив не выдает ответ

На мой запрос, как он провел то лето,

Но в голубых глазах не меркнет свет,

Когда он улыбается с портрета.

Быть может, превращается в звезду,

Кто в сорок первом был