Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал Страница 26

лунный щербатый бок

очеловечил кто-то

прикосновеньем ног.

Мистер, не спи так крепко.

Росписью в стиле гжель

в окна внедрились ветка,

птица, какой-то зверь,

невероятный книжный,

Господи боже мой,

«Зверь одинокий – лишний,

равно как третий» (Ной).

Мистер, не спи, не надо.

Нет.

От вершины я

вдруг оттолкнусь и падать

стану.

Спаси меня.

Пленница белой сажи.

Этот мучной налёт

не соскребёшь, хоть даже

выбросишься на лёд,

станешь мести руками

или топить щекой.

Мистер, да будет с нами

мой монолог простой.

Мистер, не спи так крепко,

будто бы ты чужой.

К улицам чёрной меткой

вечер приник большой.

Олег Рябов

Олег Рябов родился в 1948 году в Горьком. Окончил Горьковский политехнический институт имени А. А. Жданова. Работал в Научно-исследовательском радиофизическом институте (занимался проблемами внеземных цивилизаций), НИИ «Гипрогазцентр», облкниготорге, издательстве «Нижполиграф». Директор издательства «Книги», главный редактор журнала «Нижний Новгород».

Первая публикация – 1968 год. Печатался в журналах «Наш современник», «Нева», «Север», «Сельская молодежь», «Молодая гвардия», «Родина», «Кириллица», «Невский альманах» и других. Автор ряда книг стихов и прозы. Лауреат и финалист нескольких литературных премий. Живет в Нижнем Новгороде.

Царские знаки

Рассказ

Ни для кого уже не секрет, что все эти «истории», которые мы любим читать, а ещё больше – цитировать: всякие Тациты, Геродоты и Карамзины, – никакого отношения к науке истории не имеют, а это просто хорошие художественные тексты. Да и сама История, имея в покровительницах музу Клио, является одним из древнейших видов искусства, а точнее, особым жанром литературы. Потому надо критически относиться к фактам, изложенным в текстах Радзинского, Пикуля, Валишевского, Костомарова и дальше по нисходящей до Страбона. А вот какие мотивы побуждали их писать свои книги, остаётся для большинства из нас загадкой, – скорее всего, меркантильные, даже если это был социальный или государственный заказ.

Истинные события, происходившие в мире, всегда тщательно скрывались или дозировались специальными правительственными службами: и не одной цензурой, но и более суровыми органами. Да только как ни скрывай, как ни карай, а есть ещё и народная память, которую невозможно выжечь самым калёным железом.

Разговорился я как-то во Владимирском – это село, что стоит рядом со знаменитым озером Светлояром, – с батюшкой, приехавшим туда, как и я, на праздник. Батюшка был родом из местных, в годах, старенький, очёчки всё время поправляет, но по его общительности было видно, что много чего он знает любопытного. Ни с того ни с сего спросил я у него про село Троицкое, о котором я много разного слышал, но в котором к тому времени ещё не бывал.

– Троицкое? Там романовский храм.

– Что значит романовский?

– Много чего говорят, да только на каждый роток не накинешь платок. А вот то, что над царскими вратами там вырезанные в иконостасе царская корона, держава и скипетр, – это точно. Старики, которых я ещё застал, поговаривали, что до революции царственные особы туда, в Троицкое, приезжали и в селе том останавливались. Да только нигде в документах таких свидетельств нет. А вам съездить туда надо – там на погосте надгробье загадочное из белого мрамора.

Заинтриговал меня старичок, и на следующий день покатил я в Троицкое.

Страшный семнадцатый век с его Смутой и неосуществившейся попыткой польско-литовских магнатов объединить все русскоговорящие славянские народы в единую империю (а может, она в результате и осуществилась бы, если бы Владислав, которому уже присягнуло большинство русских земель, занял Кремль) стал для России переломным. Но переломным, а сломаны были все устои русской общины, оказался он совсем по другой причине: раскол православия, на котором держалось общество в течение сотен лет, – вот настоящая русская трагедия семнадцатого века. Что тогда произошло в стране, какие силы были задействованы, какие преступления были совершены? Подмигивают из-под пыли веков старые загадки. А вот тогда и разгадкам народным приходится удивляться.

В сказочные дремучие заповедные леса Заволжья, на берега Керженца и Ветлуги, бежали от государственного розыска блюстители старой отцовой веры, не желая признавать церковные новшества патриарха Никона. С первого взгляда за три с половиной века, прошедших с тех пор, мало чего осталось характерного в жизни местных жителей: и нет уже ни старообрядческих общин с их суровыми уставами и принципами, ни скитов, в которых скрывались и хранились православные древние святыни, да и храмов старообрядческих здесь почти нет – беспоповцами были лесные староверы. Но всё же есть что-то неповторимо строгое в жизни людей Заволжья, будто хранят они и должны навсегда сохранить некую русскую тайну.

Храмов православных достаточно в сёлах по берегам Ветлуги, и все службы в них ведутся по канонам, обязательным во всём мире. Это ведь у старообрядцев крестный ход идет «посолонь», а не супротив, и крестятся они двумя перстами, и «аллилуйя» поют иначе, да и других разночтений у них самих даже между собой множество.

Но, если побывать не в одном-двух, а в десятке заволжских храмов и на десятке разных служб, нетрудно заметить, что есть что-то специфическое в характерах местных батюшек и отличается их отношение к своим прихожанам от тех норм, которые приняты в более «продвинутых» точках мира. С одной стороны, заволжские батюшки по-семейному более внимательны к своим прихожанам, а с другой – строже и требовательнее: не ту юбку надела, не так платок повязала, смеёшься много – и ещё подобные замечания. Но если после службы с батюшками этими удастся разговориться, то заметишь, сколько в них скрыто хитрости и лукавства: будто не верят они тебе, словно знают они что-то важное и им одним только ведомое, чего нельзя открывать простым смертным. Такое недоверие веками вырабатывается, в воздухе заволжском оно витает.

Село Троицкое на левом берегу Ветлуги с его красивым и древним храмовым комплексом овеяно тайной. Те, кто побывал с экскурсией здесь или просто по личной инициативе посетил его, как бы сразу вступают в некий незаявленный клуб посвящённых. Только не мог понять я никак, во что посвящённых!

Ой, а вы бывали в Троицком? Это здорово так!

А чего – здорово? Тайна! За тайной всегда должна бытовать легенда или несколько. А тут никаких легенд я не ведал, пока не приехал, хотя раньше рассказывали мне что-то совершенно непонятное про это село.

Храм был закрыт, на двери висел замок. Я прошёл через огороженную территорию и