Альманах «Российский колокол». «Новые писатели России». Литературная премия М. Ю. Лермонтова. Выпуск №3 - Альманах Российский колокол Страница 25

Вас послушать, лучше его нет. —

Но, государь, вы только представьте,

Если б дожил до Пушкина лет,

Сколько б прекрасных произведений

Он сумел бы ещё написать,

Где б сотни грядущих поколений

Жизни смысл могли бы отыскать.

Нужно было беречь вам гения

И наставником для него стать,

И когда подавал прошения,

На отставку согласие дать.

Он заслуживал снисхождения

За строк чудесную красоту,

Благодарен бы был без сомненья,

Прояви вы к нему доброту.

Поэт, как и царь, божий избранник,

Черпает знанья из высших сфер,

Он галактики нашей посланник,

Для того, чтобы каждый прозрел.

Дали бы творить ему спокойно,

Не создавая ажиотаж,

Он указал бы, как жить достойно,

К лучшему мир изменил бы наш».

Вы, царица, меня убедили

Выпад против монарха простить,

На саму Фемиду походили Вы,

Орфея стремясь защитить.

С таким трепетом души твердили,

Что нет лучше его никого.

Что во мне сомненье зародили,

Прав ли был я в гневе на него…

Когда в зале они появились,

Свиту поразил облик царя,

Скорбью светлой черты озарились,

Взор светился, любовь всем даря.

Обратился он с речью к придворным,

И всем собравшимся в этот миг

Мудрецом казался просвещённым,

Что высшей правды сущность постиг.

Прошу, не вспоминать инцидента

И конфуз мой давешний забыть.

Потеряли мы нынче поэта,

Что нам Пушкина мог заменить!»

Любовь Наполеона

Уланы с ликами богов

На польских улицах гарцуют,

Ещё не ведали Голгоф

И вальсы на балах танцуют…

Наполеон любви просил

В беседе светского обеда. —

Вы всё имеете уж, сир,

Зачем вам надо мной победа?

О, если б знала ты, Мари,

Как мне в сём мире одиноко.

Тепло души мне подари,

Источник сил иссяк до срока.

Я будто мёртвый, но живой,

Порок унынья мной владеет,

Богами проклятый изгой,

Дамоклов меч над кем довлеет.

Я словно Зевса сын Арес,

Всегда и всюду должен биться,

Не то паденье, крах, арест.

Кто возносил, начнут глумиться.

Я в детстве знал ведь неуспех,

Меня не жаловал учитель,

Сажал у двери сзади всех,

Где вечный холод, мой мучитель.

И с той поры мне жаркий бой

Дороже стал, чем прозябанье.

Я был вознаграждён судьбой,

Что мира мне дала признанье.

За полководца чудный дар

Венчала славою Афина,

Но в спину нанесли удар

Мой бывший друг и Жозефина.

С тех пор тот холод и в душе,

Друзей и женщин стал бояться…

Но вот который час уже

Стал сердцем будто согреваться.

Я слышал про чудесный дар,

Что у людей из стран Востока,

В других разжечь душевный жар

Дано вам по веленью рока.

В твоих глазах тепло и свет,

В них состраданье и участье,

Корысти и коварства нет,

Я в них смотрю и верю в счастье.

Как поздно встретил я тебя,

Нам не нарушить этикета.

Не страшно умирать любя,

С воспоминанием банкета.

Хотел бы не салют побед

Я видеть в час с Землей прощальный,

А глаз зелёных нежный свет

И твой иконный лик печальный.

Не можешь рядом быть со мной,

Душа снесёт и эту рану.

Но, как окончишь путь земной

И устремится дух к Урану,

Я у астрального моста

Зажгу повсюду звёзды-свечи,

И встанет на свои места

Всё после долгожданной встречи.

Фаэтоны наших дней

Никак не верил Зевса сын, Эпаф,

Что Гелиос отцом был Фаэтона.

Повозку золочёную достав,

Тот выехал на трассу небосклона.

И в небе с Солнцем, совершавшим путь,

Мир юного там видел Фаэтона.

Но выпустил поводья он из рук,

Застыв на миг пред жалом Скорпиона.

То вверх, то вниз несутся кони вскачь

И всё вокруг себя воспламеняют,

И Гелиоса слышен только плач

О том, что клятвы Стиксом исполняют.

Рухнуть, за миг восхищения мной,

Как Фаэтон в Эридан с небосклона,

Нет, не хочу! Мне б пройти путь земной,

Так, чтоб не видеть жала Скорпиона.

Ведь сколько так ушло их, молодых,

Доказывая, что они от Бога!

Вот и Высоцкий до волос седых

Не дожил, так трудна была дорога.

Цой не успел на тормоза нажать,

Устав с застоем в обществе сражаться,

Тальков за «Генеральскую тетрадь»

Не смог на этом свете удержаться.

Задать чтоб жизни новый ритм и тон,

От Бога надо было быть конечно.

Как дерзкий и бесстрашный Фаэтон,

Они останутся в сердцах навечно.

Виталий Саввин

Родился 23 ноября 1951 года в деревне Новая Каменка Кургано-Головинского с/с Курской области. Роды у мамы принимала моя родная бабушка, Татьяна Ивановна Рязанцева (она была на всю округу повитухой), у которой с моим дедом, Михаилом Николаевичем Рязанцевым, было 22 ребёнка, моя мама первенец. Отец, Василий Иванович Саввин, работал до войны шофёром в Набережанском, а затем на Тербунской МТС, откуда в 1939 году и ушёл на финскую войну, отвоевал Великую Отечественную и японские войны до 1945 года. Домой вернулся после госпиталя инвалидом в 1946 году. Мама работала в колхозе «Путь Сталина». В семье нас было шестеро: старший брат Николай, Михаил, Сергей, Анатолий, сестра Валентина и я – поскрёбушек.

Своё деревенское «Ваньки-Жуковское детство» я подробно описал