Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 1 - Альманах Российский колокол Страница 19

сделать из этого места настоящий ад. Всех жителей она превратила в своих безропотных рабов, полностью завладев их подсознаниями и мастерски их контролируя. Сейчас все они в беспросветном трансе, с полностью подчинённой волей. Мало этого, так она привела с собой зверя Амдело и держит, словно домашнего любимца, периодически забавы ради спуская его, как цепного пса, на ничего не подозревающих невинных приезжих, как хотела спустить на тебя.

– И как же остановить её? Должен же быть какой-то выход?

– К сожалению, уже слишком поздно. Ниточка с моим народом давно уже оборвана, и я не в силах остановить её. Единственное, что я могу сделать, – это помочь тебе выбраться живой и невредимой. Арилайя явно желает тебе зла, как и всем остальным людям, поэтому самостоятельно ты не уйдёшь отсюда.

Она протянула руку и дала мне куб, в котором всеми цветами радуги переливалась какая-то субстанция. Зрелище было настолько завораживающим, что, бьюсь об заклад, я могла бы смотреть на это часами.

– Возьми. Как только тебе будет грозить опасность, эта вещь защитит тебя.

– Скажи, Олайо, где сейчас моя мать? С ней всё в порядке?

– Боюсь, моя дорогая, что твою мать постигла та же участь, что и твоего отца. Арилайя успела уничтожить абсолютно всех людей, которые прибыли сюда. Она быстра и безжалостна. Мне очень жаль, что так вышло, но я ничего не могла сделать. Теперь ты осталась одна, и, поскольку ты здесь, тебя спасти я могу.

Я услышала это, и из моих глаз брызнули слёзы. То, что задумывалось как тихая семейная поездка, обернулось настоящим кошмаром. Как же это всё могло случиться? Как так неожиданно я потеряла всю семью? Как мне теперь без них жить?

– Прости меня, – тихо сказала Олайо. – В том, что случилось с тобой и со многими другими людьми, виновата только я. Я расслабилась и думала, что вера в меня у людей безгранична, но мне жестоко указали на моё место, заперев здесь, в этом прекрасном саду, при этом оставив возможность только наблюдать за тем, как страдает мой народ. Арилайя знает, что это мучает меня так же, как и их, и наслаждается моим бессилием. Иногда она обращается ко мне, издеваясь, унижая, и я полыхаю от ярости и рыдаю от своей беспомощности. А сейчас, дитя, нам пора проститься.

Я подняла глаза на богиню, и её лицо показалось мне состарившимся от глубокой печали и скорби. Я не смогла вымолвить и слова прощания.

День четвёртый

Созданный Олайо воздушный поток подхватил меня, нежно закутав в свои прохладные объятия, и унёс прочь в неизвестность.

Я мягко приземлилась на лесной мох. Хорошо. Что делать дальше? И хотя всё и встало на свои места, происходящее оставалось таким же невнятным и неопределённым. Произошло слияние в один большой сумбурный ком. Создавалось впечатление, что больше не существует никого и ничего. Я пошла сквозь лес, определяя направление наобум. Пока всё было просто и доступно для моего понимания. Надо лишь идти. Но долго ли продлится это спокойствие в мире, сошедшем с ума и желающем отправиться к праотцам? Нет ответов. Их никогда нет, когда в них такая острая необходимость. Ландшафт не отличался разнообразием: кругом одни деревья и кустарнички, в которых можно было легко запутаться, заблудиться и не выйти никогда и никуда. А может быть, так оно даже лучше? Свернуться калачиком под одним из деревьев и остановить механизмы, эту безумную машину размягчения?

Внезапно окружающая действительность начала менять и терять очертания, потихоньку угасая, как свеча, погружая меня в кромешную темноту. Лес исчез. Не видно было ни зги, вплоть до того, что, поднося руку к собственному носу, я не могла увидеть её, как бы ни напрягалась. Я остановилась. До меня начали доноситься шорохи. Они возникали повсюду: то здесь, то там, то ближе, то дальше, то справа, то слева. Кто-то или что-то приближалось. Откуда? Кто это? Что делать? Оглядываться по сторонам в поисках источника звука было абсолютно бесполезно. Да и какой смысл, если ни черта не видно в этой непроглядной тьме? Меня начала охватывать паника.

Прямо за моей спиной раздался смех, прошёл через меня и прокатился волной дальше. Горло судорожно перехватило, задрожали ноги, теряя способность удерживать меня. Паника всё нарастала, стремясь полностью захватить сознание. «Побори свои страхи! Не дай запугать себя!» – подсказал внутренний голос. Спасибо за прекрасный совет, который поможет в любой ситуации. Особенно в такой, как сейчас! Я ничего не могла сделать. Надо было, несмотря ни на что, двигаться дальше, но тело наотрез отказывалось повиноваться. Ноги, словно прибитые невидимыми гвоздями к земле, не слушались, а разум сопротивлялся приказам.

Собрав всю волю в кулак, я заставила себя сделать шаг, давшийся с титаническим трудом, как если бы я была закована в цепи и привязана к одному из деревьев, которые видела всего лишь мгновение назад. И тут я почувствовала, что скольжу вниз всё быстрее и быстрее. Хватая руками воздух, я пыталась хоть за что-нибудь схватиться, но всё как будто исчезло. Тьма сожрала этот мир и даже не подавилась. Я падала. Всё ниже и ниже, и не было этому конца.

Я упала посреди коридора, он заканчивался дверью, за которой горел свет. Он был как спасение из беспробудного кошмара. С огромным усилием встав на ноги, я почувствовала боль в каждой клеточке своего тела, но, несмотря на это, стремглав бросилась к этой двери. Я уже потеряла способность мыслить, отупев от боли, неизвестности и этой всей странной и жестокой игры, которую вёл какой-то чокнутый экспериментатор в своей богом забытой полуразвалившейся лаборатории.

Дверь открылась сама собой, вобрав меня в себя, и тут же с грохотом закрылась и исчезла. Выхода нет. Finita la comedia!

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в просторной комнате с огромным окном. У одной из стенок стояла кровать, на которой явно кто-то был. Набравшись смелости, я подошла к ней и одним рывком сдёрнула одеяло. Я ожидала увидеть всё что угодно, но только не это!

На кровати с закрытыми глазами лежал мой отец. Он был мертвенно-бледен, и всё его тело было опутано ядовитым плющом. Он вгрызался в тело и жадно пожирал его, пил из него кровь и раздувался, оплетая собой всю комнату.

Не теряя времени, я принялась срывать это зелёное чудовище с моего отца. Плющ визжал и огрызался, цеплялся за меня, кусая, оставляя на руках ожоги, полыхающие пламенем боли. Но я не сдавалась. Я должна спасти хотя бы его во что бы то ни