Полдень, XXI век 2007 № 12 - Николай Михайлович Романецкий Страница 16

дверь кухни выползали сырые побеги пара. Слышалось громыхание тяжелой посуды и шаркающее, напряженное шлепанье тапочек по влажному полу. «Давай!» — прошептал Юра откуда-то из прелой, внахлест завешенной бельем полутьмы. Пробравшись между каплющими плоскостями простыней и подштанников, они встали перед фанерной дверью с наклеенным на ржавой бумажке номером «03». Сбоку от бумажки простым карандашом изображался фонтанирующий пенис. Чуть ниже пластилином было замазано расщепившее фанеру отверстие. В одной руке Юра держал крохотный мобильник, другой осторожно нащупывал бочкообразную ручку-замок. Из-за двери раздавались размеренные телефонные звонки. Разминая пальцы, Подорогин смотрел на дульный раструб короткоствольного автомата, выглядывающий у Зураба из-под руки. Он хотел спросить, как удавалось до сих пор маскировать такое громоздкое оружие, но тут Юра толкнул дверь. Они ввалились в большую, жарко натопленную комнату.

— Ру-уки! — заревел Юра страшным задушенным голосом.

За обтертым канцелярским столом у прикрытого листом ДСП окна, спиной к дверям, сидел тучный мужчина. Застигнутый врасплох криком Юры, он не оборачиваясь, медленно воздевал руки. Его голая жирная спина вибрировала, как студень. Юра быстро обследовал комнату — заглянул под грязный топчан в противоположном углу, разворошил дулом пистолета серое белье, постучал по листу ДСП на подоконнике и закрыл дверь за Подорогиным и Зурабом. Справа от толстяка на столе звонил коричневый телефон с дисковым номеронабирателем, слева стояла эмалированная миска с остатками дымящегося мяса. Юра вытер лоб, махнул пистолетом Зурабу и спрятал в карман свой «эрикссон». Тотчас замолчал и коричневый телефон на столе. В наступившей тишине стало слышно, как тяжело дышит хозяин помещения. Он до сих пор не смел обернуться и, видимо, обессилев, медленно и неравномерно опускал руки. На мгновение у Подорогина захолонуло сердце: ему показалось, что перед ним следователь Уткин. Однако стоило толстяку лишь чуть-чуть повернуться, обозначить пунцовые предместья безвольного, накачанного салом профиля, как наваждение исчезло. Заплывший складчатый затылок его трепетал, между лопатками пролегла дорожка пота. Подорогин встряхнул пальцами и, нервно стягивая перчатки, зачем-то подошел к топчану. Зураб и Юра вопросительно смотрели на него.

— Имя. — Подорогин глядел на плоскую, в пятнах, подушку.

Под толстяком затрещал стул.

— Я…

— Тихо, сука, — пригрозил ему сквозь зубы Юра.

— Печкин, — плаксиво-просительно пролепетал толстяк куда-то в сторону. — Валентин.

— Почтальон? — усмехнулся Зураб.

Толстяк бессильно сложил руки на груди.

Подорогин встал у окна. Он вдруг подумал, что они могли ошибиться адресом, что Валентин Печкин тут совершенно ни при чем. Столб мыльной воды, изумрудные руины уборной — какое это могло иметь отношение к тому, что он надеялся выяснить? В конце концов третьего дня, когда в конверте с январской квитанцией на оплату телефона пришла детализация счета, можно было вполне ограничиться звонком, а не одалживать — за две тысячи долларов — головорезов через Тихона Самуилыча и не переться в эту глушь.

Подорогин взглянул исподтишка на своих спутников. Зураб, как котенка, держал автомат в сцепленных руках. Юра изучал старую школьную доску над топчаном, заклеенную вырезками из «Плейбоя».

— Так, — сказал Подорогин толстяку и с силой скрутил перчатки. — Две недели назад тебе звонили с моего номера. Звонил человек, который украл мой мобильник. Разговор длился пять минут. Звонок поэтому не может считаться ошибочным. — Подорогин еще раз скрутил перчатки, скомкал их и сунул в карман. — Прежде чем был заблокирован счет, успели сделать только этот звонок. Меня интересует связь между звонившим и тем, кому он звонил. То есть тобой. А также тема вашей беседы. Предупреждаю сразу: если ты скажешь, что отвечал не ты и тому подобное, ты должен будешь назвать того, кто это сделал. — Тут, впервые посмотрев толстяку в глаза, Подорогин красноречиво перевел взгляд на коричневый телефон.

Валентин Печкин тоже уставился на коричневый телефон и пошевелил лопнувшей, как помидор, нижней губой. Вдруг лицо его просияло, он молитвенно сложил ладони:

— Так вы от Леонид Георгина?

Подорогин ожидал чего угодно, только не этого. Он растерялся настолько, что ответил:

— Да.

Толстяк взял ложку, махнул ею на отвлекшегося от доски Юру:

— Так бы сразу и сказали!

После этого Валентин Печкин коротко рыгнул, бросил ложку в миску и, отдуваясь, понес грязную посуду к двери. Росту в нем было под два метра. Зураб не пошевелился, когда толстяк толкнул дверь, поставил миску у порога, крикнул в направлении кухни: «Гуль, возьми!» — и, щерясь, что-то разглядывал у себя во рту в осколке зеркала, вмазанном в стену.

— Так вы знакомы с Леонидом Георгичем? — сказал Подорогин.

— Упаси боже. — Валентин Печкин оттянул поочередно кожу нижних век. — Сначала был звонок, потом я получил от него пакет. Вот и все.

— Какой пакет?

— Там. — Толстяк выставил над плечом палец. — В столе, слева.

Юра пошарил в тумбочке стола и, высыпав на пол ворох бумаг, достал небольшой холщовый сверток.

— Этот? — сказал Подорогин.

Обернувшись, толстяк посмотрел на разбросанную бумагу.

— Да.

Юра, встав под лампой, рассматривал треснувший полированный оттиск на сургуче.

— Для па-ке-тов, — прочитал он, зачем-то понюхал печать, постучал по ней пистолетом и передал сверток Подорогину. — Фуфло.

Подорогин сломал печать и развернул холст. В холсте обнаружился еще один сверток, полиэтиленовый. Это был фирменный пакет с логотипом «Нижнего». Юра что-то сказал Зурабу. Чувствуя, что толстяк следит за ним в зеркало, Подорогин отвернулся к окну. Внутри пакета оказалась его старая «нокия», та самая, которую две недели назад он отдал следователю Уткину. На задней панели запеклись багровые бисеринки — следы проб, учиненных Шивой новому лаку для ногтей. Ругаясь в нос, Юра шумно ходил по комнате.

— И что? — Подорогин показал телефон толстяку.

— Вы меня спрашиваете? — замер Печкин.

Подорогин молча смотрел в его затылок.

— Тебя, блядь, кого еще! — вдруг заорал Юра.

С налившимся кровью лицом и такой же пунцовой шеей, на которой проступили очертания длинного, отороченного стежками шрама, он подскочил к толстяку и ткнул его пистолетом в поясницу, так что Печкину пришлось опереться на стену. «Макаров» почти наполовину ушел в податливую, как одеяло, складку жира.

— Выебываться, сука? Выебываться, сука?!

— Тихо. — Зураб взял Юру за руку, тот отчаянно ахнул, и снова, как зверь в клетке, принялся мерить комнату шагами от стены к стене.

Подорогин включил телефон. Тотчас зазвучал сигнал SMS-передачи.

Подорогин открыл сообщение: «You Have A New Voice Message». Нерешительно и в то же время с силой он провел большим пальцем по экранчику, как будто хотел стереть надпись. Затем набрал номер голосовой почты, ввел пин-код и ждал, когда включится запись на автоответчике.

Неожиданно дверь комнаты распахнулась. За порогом мелькнуло влажное, красное от натуги женское лицо с прилипшими волосами, загремела эмалированная миска, оставленная толстяком.

— День на дворе, у