Уральский следопыт, 1958-06 - Журнал «Уральский следопыт» Страница 10

как жить, если дышать нечем, если им на шею петлю накинули. Так как же эту петлю не сорвать, как не поднять руку на того, кто тебя душит. А ты над своим племянником, как клуха, трясешься… Я ничего не знаю, что делают молодые люди. Они нам этого не скажут. Но если они что-то и делают во вред врагам, то я только помолюсь за них. И благословлю от всего сердца. Так-то, Лизавета.

Федина тетка с удивлением подняла красные опухшие глаза, словно видела подругу впервые. Евдокия Федоровна присела с ней рядом. Клава незаметно вышла в сени: может, старые женщины лучше поймут друг друга…

Через полчаса Евдокия Федоровна проводила тетю Лизу домой.

Клава вошла в комнату и крепко обняла мать.

– Спасибо, мама! Ты все-все понимаешь…

– С такими дочками, как вы с Лелей, всему обучишься, – вздохнула Евдокия Федоровна, и глаза ее затуманились.

– Леля на фронт ушла… Ни слуху от нее, ни духу. А ты здесь для себя войну нашла… Как по острому ножику ходишь.

– Да ну же, мама… – взмолилась Клава. – Знаешь, как я слез боюсь…

– Ладно, утру сейчас… А ты все же поосторожнее будь. Не одна ведь… ребята с тобой.

– Знаю. – Клава поспешила переменить тему разговора и спросила, что же делать с тетей Лизой?

– Тяжело ей… Совсем немцы голову задурманили. Думает, что их засилью конца не будет.

«А мама права, – про себя согласилась Клава, – плохо еще наши листовки до людей доходят».

На другой день Клава встретилась с Федей и спросила его, как он ладит с тетей Лизой. Федя смутился и вынужден был признаться, что жить с ней в одном доме стало совершенно невозможно: тетка следит за каждым его шагом, готова держать взаперти, выдумывает всякие страсти-мордасти, будто его ищут по городу полицаи.

– Кстати сказать, ты сам в этом виноват, – Клава напомнила ему историю со стрельбой из винтовки, о встрече с Аллой Дембовской.

– Ну, и накрутили всякого, – ахнул Федя и объяснил, как было дело в действительности.

– А с этой Дембовской вопрос решенный. Я ее больше видеть не желаю. Веришь ты мне?

– Верю, – кивнула Клава. – А за случайный выстрел придется тебе отвечать перед штабом. Так подпольщики не работают. И за Петьку с тебя спросим… Почему за мальчишкой не следишь?

– Отвечу! – хмуро согласился Федя и вновь с раздражением заговорил о тетке. – Не могу я с ней жить. К Димке Петровскому переберусь… Он приглашает.

– Никуда тебе перебираться не надо, – твердо сказала Клава. – Продолжай жить дома. И будь с теткой помягче, поладь с ней. Сделай вид, что остепенился. Со мной пореже встречайся, – и она рассказала о своем разговоре с тетей Лизой.

– Да тетка мне руки свяжет, ходу не даст, – взмолился Федя. – Она мне даже работу подыскала – помощник киномеханика в офицерском клубе… Через какого-то знакомого. Да чтоб я фрицам фильмы крутил…

– Очень хорошая работа! – перебила его Клава. – В клубе нам давно нужен свой человек. Да и вообще нашим ребятам надо поближе к немцам на работу устраиваться… Мы уж говорили об этом…

Через несколько дней Федя начал работать в офицерском клубе помощником киномеханика.

ШВЕЙНАЯ МАСТЕРСКАЯ

Жить становилось все труднее. Немецкие патрули и полицаи то и дело проводили облавы, вылавливали юношей и девушек и гнали их на работу: на торф, на стройку узкоколейки, на ремонт шоссе, нередко полицаи заявлялись на квартиры, проверяли прописку в паспорте, требовали отметки биржи труда о месте работы.

Клава уже дважды отсиживалась в сенях в темном душном чуланчике, пережидая, когда уйдут непрошенные гости.

Как-то раз к Назаровым зашла мать Тимошки Рыжикова – Севастьяниха. Она работала теперь в домоуправлении и ревностно следила за пропиской жильцов и получением продовольственных карточек.

Клава, заметив через окно приближение Севастьянихи, еле успела юркнуть в чуланчик.

Переступив порог комнаты, Севастьяниха, высокая пучеглазая женщина с рябым лицом, истово перекрестилась на передний угол, хотя там не было ни одной иконы, потом строго оглядела комнату и обратилась к Евдокии Федоровне.

– Опять Клашки нет. Где это она скрывается?

– Должно, на базар побежала, – отводя глаза в сторону и кутаясь в ватник, ответила Евдокия Федоровна. – Пить, есть надо…

– Вот то-то, что надо… А почему девка у немцев не служит, на работу не ходит? Карточку бы получила…

– А кто же без нее за мной, старухой, присматривать будет? Совсем я что-то разваливаюсь.

– Петли петляете… – подозрительно хмыкнула Севастьяниха. – Есть нечего, а Клашка то и дело вечеринки закатывает, патефончики, песни, пляски. Чересчур весело живете, Назаровы.

– Так дочка же молодая,…

– Смотри, допляшется девка, – пригрозила Севастьяниха. – Погонят ее канавы копать. А у тебя, старая, карточку отберут, будешь зубами лязгать…

Выбравшись после ухода Севастьянихи из чулана, Клава застала мать в слезах.

– Опять эта полицаева мамаша раскаркалась… – пожаловалась Евдокия Федоровна. – Все пугает, что тебя из дому угонят. Ты бы уж зацепилась за какую-нибудь работу.

– Я ищу, мама, ищу…

В тот же день, выйдя в определенный час на Великую за водой, Клава натолкнулась на Любу Кочеткову: в эти дни берег реки стал местом встреч Клавы с подпольщиками,

Девушка сидела на белом камне и грустно смотрела в воду,

– Люба, что у тебя? – тихо окликнула ее Клава.

Вздрогнув, девушка поднялась и с виноватым видом рассказала. Сегодня полицай из комендатуры вновь требовал у нее справку с биржи труда и едва не забрал ее на ремонтно-дорожные работы. Люба с трудом упросила повременить еще день-другой. А тут подвернулась Алла Дембовская и предложила ей свои услуги: через отца-бургомистра она может ее устроить служить на биржу труда.

– Ты же знаешь, Алла была моя лучшая школьная подруга, – виновато призналась Люба. – А теперь… теперь я видеть ее не могу… Я ей так и скажу: «Наши придут – вам с папашей первая пуля.

– Глупости… Не смей этого делать.

– Как не сметь?!. – удивилась Люба. – Она же такая… С офицерами якшается…

Клава обняла Любу за плечи.

– Ты пойми… нам очень нужен свой человек на бирже труда… Ты должна обязательно туда устроиться. И пусть это будет через Аллу или ее папашу, пусть хоть через самого Гитлера. Все равно… это же война…

– Значит, идти?!.

– Обязательно… И как можно скорее.

Через несколько дней Люба уже работала на бирже труда регистраторшей. И это