Молочник - Владимир Алексеевич Абрамов Страница 15

Глава 3

На платформе была толпа народа в мантиях: дети и взрослые. Шум стоял невообразимый. Всё было окутано паром и дымом, который валил из трубы красного паровоза. От дыма першило в горле. К паровозу были прицеплены старинные вагоны, из их окон высовывались дети, которые громко общались со стоящими на перроне провожающими взрослыми. Было ясно, что в первые вагоны даже нет смысла соваться, там уже всё занято, поэтому пришлось идти в конец состава.

Дойдя до предпоследнего вагона, поставил пакеты на брусчатку и с облегчением снял рюкзак. Откинув со лба чёлку, правой ладонью вытер пот. Рядом стоял высокий худощавый пацан чуть старше меня. Его светлые волосы были зализаны назад гелем. Он посмотрел на мой лоб, увидел шрам и окинул меня ледяным презрительным взглядом, при этом на лицо парня выползла кривая улыбка. После этого он мерзко-слащавым тоном, растягивая слова, произнёс:

— Ещё один грязнокровный фанат Мальчика-Который-Выжил!

— Иди в задницу! — на русском раздражённо ответил я.

— Что? — переспросил парень, явно не поняв ни слова.

— Да, я фанат Гарри Поттера! — притворно восторженным тоном произнёс я, решив, что нет смысла ссориться со всякими детишками-идиотами, при этом схватился за камеру и попытался изобразить восторг. — Ты знаешь, где он? Я хочу его сфотографировать!

— Я не видел этого очкарика. Рад был бы никогда не видеть! — презрительно произнёс блондин, смотря на меня как на экскременты. Сказав это, он пошёл в сторону начала состава.

Так вот вы какие, детишки чистокровных волшебников… Сталина на вас нет, тот бы всех к стенке поставил. Грязнокровный! Да моя кровь потомственного эсквайра будет краснее и чище твоей, прилизанный содомит! Тьфу!

Кое-как удалось затащить тяжёлый рюкзак и занести вещи в свободное купе, второе с конца вагона. Купе напоминало сидячий вагон, тут не было дверей, лишь перегородки и сиденья со спинками, стоящие друг напротив друга.

Мимо купе то в одну, то в другую сторону проходили дети. Вскоре в проёме купе, в котором я сидел, остановилась весьма экстравагантная девочка. Она была моей ровесницей и выглядела довольно необычно. У неё выпуклые серебристо-серые глаза, взгляд словно затуманенный, что придавало ей удивлённый вид. Спутанные светлые с пепельным оттенком волосы ниспадали до лопаток. Девочка была одета в бежевую блузку с рюшами и длинную фиолетовую юбку, на плечи была накинута шаль крупной вязки фиолетового цвета. На плече у неё висела самодельная сумка-почтальонка из твидовой ткани — тёмно-зелёная с синими и красными полосами. О том, что она ручной работы, было ясно по ремню, который был не обмётан и немного криво отрезан от тканевого полотна. Самое удивительное — это волшебная палочка, которая отчего-то была заткнута за ухо, словно карандаш.

— Привет. Можно? — её голос был странным, он был нежным, но говорила девочка так, словно была не от мира сего, отчего-то вызывая ассоциацию с Жанной Агузаровой.

— Привет, — улыбнулся я. — Конечно, присаживайся. Меня зовут Колин Криви.

— Луна Лавгуд, — ответила девочка, загадочно улыбаясь, почти как Мона Лиза.

— Где твои вещи?

— Папа отнёс сундук с вещами в багаж, — пояснила девочка.

— А что, так можно было?! — мысленно чертыхнулся. — Знал бы, не тащил на себе тяжести. Значит, твой папа волшебник?

— Да, — кивнула блондинка. — Он выпускает журнал «Придира».

— А моего отца не пустила на перрон чёртова стена-колонна.

— Значит, твой папа магл, — сделала вывод Луна.

— Да, ему целитель так и сказал. Это не лечится.

Девочка загадочно улыбнулась.

— И что, так удобно носить палочку? — спросил я, кивая в сторону правого уха соседки по купе.

— Немного, — всё тем же странным тоном ответила девочка.

Мимо прошло несколько школьников в мантиях, они остановились, хотели что-то сказать, скорее всего, попросить разрешения ехать в этом купе, но завидев Лавгуд с её отстранённым взглядом и палочкой, задорно торчащей из-за уха, тут же продолжили путь.

— Ну его нафиг, сумасшедшая какая-то, — донёсся до меня громкий шёпот одного из мальчишек.

— Луна, а ты начинаешь мне нравиться, идеальный оберег от школяров, решивших покуситься на место в купе!

— Рада помочь, — улыбнулась девочка.

— Родители тебя учили разным магическим штучкам?

— Я живу с папой, — ответила Лавгуд. — Мама умерла. Она была необыкновенной волшебницей, но любила эксперименты. И однажды её превращение плохо закончилось. Мне было девять лет.

— Ох, ёперный-олень! Извини, знал бы, не стал затрагивать такую тему. Луна, ты не переживай, душа твоей матери обязательно переродится в другом мире. Наверняка она уже живёт новую жизнь беззаботного младенца, агукает, пьёт вкусное грудное молоко.

— Думаешь? — спросила девочка. — Я из-за этого очень грущу временами. Но у меня есть отец.

— Луна, не стоит грустить о погибших. Ты должна знать — после окончания жизни душа улетает в иной мир и рождается в другом теле. Если повезёт, то у души даже могут сохраниться воспоминания. Ну, или не повезёт — с какой точки зрения посмотреть.

— Ты меня обнадёжил, Колин, — улыбнулась блондинка. — Я тебе верю.

Очередные несколько школяров, лишь кинув взгляд на Лавгуд, тут же прошли мимо нашего купе, что вызвало у меня улыбку и прибавило настроения. Поправив очки, я радостным тоном произнёс:

— Два блондина — это сила! Если так дальше пойдёт, глядишь, до самого Хогвартса вдвоём в купе останемся. Ты, главное, палочку из-за уха не доставай.

— Так действительно удобней, — произнесла Луна.

— Так я и не спорю, всяко лучше, чем в заднем кармане штанов. Видел я одного уникума на платформе, который носил палку подобным образом. Вот сядет, и сразу познает дзен и прочие ругательные слова.

Раздался гудок, извещающий о скором отбытии поезда. На перроне началась суета, дети поспешили к вагонам, родители отходили от состава. Через разделительный барьер зашла толпа рыжих: девочка одиннадцати лет, близнецы примерно четырнадцати лет, более взрослый подросток, худой и высокий мужчина с залысиной и полная женщина. Все они суетились, тащили гору вещей и спешили к составу.

— Да уж…