Таинство ближнего - Мать Мария (Кузьмина-Караваева) Страница 67

работы. Мы знаем, какие сдвиги сейчас происходят в мире, какие новые слои людей начинают прислушиваться к голосу церкви, как среди неверующих она начинает пользоваться все большим и большим влиянием. Вот для этих новых людей, быть может, голос блудных сыновей более доступен, язык их более понятен. Новых людей не пленишь ни чуждым им бытом, ни эстетической церковной архаикой – им нужна только правда Христова, призыв христианской свободы, христианское утверждение личности. И в этом смысле религиозный пафос блудных детей им гораздо доступнее, чем пафос тех, кто любит в церковной жизни каждую мелочь и каждый обычай, кто сжился с каждой мелочью и слил ее в нечто общее с главным.

Итак, подводя итоги всему сказанному, мы можем утверждать, что наша эмиграция религиозно оправдает себя лишь в том случае, если будет крепко стоять на почве подлинной духовной свободы, если не поддастся соблазнам современных идолопоклоннических религий, если пронесет через свои скитания незапятнанной веру в человека, в его богоподобие, в изначальную и ни с чем не сравнимую ценность человеческой личности. Мы знаем, как попиралась религиозная свобода в прошлом, и попиралась силами, внешними для христианства. Мы можем почти с полной уверенностью сказать, что в России при всех возможных режимах для религиозной свободы будут уготованы Соловки. И поэтому особенно мы склонны рассматривать, как нечто совершенно исключительное и провиденциальное, тот дар свободы, который мы имеем, считаем, что он нам дороже всякого земного благополучия, всякой внешней признанности, всякой укорененности в жизни. И мы обязаны, во-первых, быть стойкими и мужественными в защите нашей христианской свободы как от нападок, совершаемых по злой воле, так и от нападок, совершаемых по неведению. Во-вторых, мы обязаны быть достойными нашей свободы, то есть вместить в нее максимальное творческое напряжение, раскалить ее самым настоящим духовным горением и претворить в дело, в неустанное деланье любви.

V

О страдании и смерти

▪▪▪

У самых ног раздастся скрип и скрежет.

Бездонная пучина обнажится, —

Не по ступенькам, – головою вниз

Тяжелый груз мой темноту разрежет.

И крылья будут надо мною биться,

Мелькнет сверканье огневидных риз.

О, смерть, нет, не тебя я полюбила,

Но самое живое в мире – вечность.

И самое смертельное в нем, – жить.

Родился дух, рука уж у кормила

Огромных рек взрывает быстротечность,

Пора, пора, давно пора мне плыть.

Из книги «Стихотворения, поэмы, мистерии, воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк» (1947)

Страдание и крест[99]

Страдание неизбежно в жизни. Каждой религии приходится считаться с ним как с фактом. Максимальная напряженность страдания есть смерть.

Дохристианское отношение к смерти и страданию стремилось преодолеть их извне, до некоторой степени не заметить их, выработать стоическую выносливость и безразличие к страданию, уйти от него в себя и сделать его по отношению к себе внешним, чего можно и не допустить в свою внутреннюю жизнь. Таково отношение индусской мистики к страданию, таково отношение стоиков.

В христианстве отношение к страданию и смерти является основным и определяющим.

Страдание есть результат греха. И смерть также есть результат греха. Вне греха смерть становилась бы преображением. Человек должник греха – и по необходимости должник страданий. Нельзя даже сказать, что Бог наказывает человека страданием, а зло само себя наказывает по неотвратимому закону своей внутренней логики. В послании апостола Иакова это выражено так: «Как Сам Бог не искушается злом, так не искушает Он никого»[100]. А вместе с тем: «Блажен человек, претерпевший искушение»[101].

Бог не только не наказывает страданием, но даже умеряет силу страданий Своим милосердием. И высшее напряжение божественного милосердия – это вольная жертва Христа за грехи мира, во искупление их, в предотвращение неизбежного и вечного страдания. Крестная смерть Христа, Единого Безгрешного, есть суд Христа с неумолимой логикой мироздания. Он Один оставлен милосердием Божиим именно для того, чтобы никто, кроме Него, не был оставлен и не мог роптать. Подчинившись страданию и смерти, Он осудил эту логику, сделав ее несправедливой по отношению к человеку вообще. Такова история победы Христа над страданием и смертью.

Страдание побеждено в своей вечной проекции, но остается как опыт человеческой жизни. Тут оно не только не отрицается, но Евангелие говорит даже о его очищающей и спасающей силе: Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие к погибели, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:13–14).

…Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (Мф. 10:38–39). И еще: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28). Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:29–30).

Познавший истину Христа человек не освобождается от страдания. У апостола Павла смысл страдания в жизни христианина выражен точно: И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен(2 Кор. 12:7–10).

Я хочу привести еще один текст, определяющий должное отношение христианина к страданию: Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26:38–39).

Таким образом, христианство учит и преображению страдания внутри человека, приятию, если Бог пошлет эти страдания. К ним надо относиться со смирением и трезвостью. Совершенно неприемлемо превозношение страданием, гордость им. Бог учит не только скорбью, но и радостью. Поэтому скорбящий не имеет преимущества перед радующимся. «Ты не ешь и благодаришь Бога, другой ест и благодарит