Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов Страница 3

Но в подобные времена скачков эволюции срабатывает закон, названный Гёте законом востребованного разнообразия. Действие этого закона проявляется и в том, что даже в самые трагичные периоды эволюции жизни, когда звучат голоса о конце истории, именно поступки Человека, отстаивающего свое достоинство, могут изменить траекторию эволюции сложных систем.

В эпоху Возрождения об образе такого человека писал выдающийся мыслитель, певец чести и достоинства флорентиец Джованни Пико делла Мирандола. Кем бы его ни называли историки: гуманистом, монахом, антропологом или философом – именно ему принадлежат идеи о самостановлении человека, изложенные в трактате «Речь о достоинстве человека». Приведу лишь один фрагмент этого труда.

«Принял Бог человека как творение неопределенного образа и, поставив его в центре мира, сказал: "Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю <…> чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие…"».

Поражаюсь тому, когда, где и как это было сказано. Напомню, что Мирандола прожил долгую жизнь. Он неоднократно сиживал в тюрьмах Италии и Франции, обвинялся в несусветных ересях, умер от мышьяка… Но он никогда – услышьте: никогда – не отказывался от убеждений, что именно выбор достоинства делает человека – Человеком. На сем я и завершаю свою исповедь эволюционного оптимиста. А читать книгу «Психология достоинства: Искусство быть человеком» или же нет – это уже собственный, не скованный ограничениями выбор читателя.

ЧАСТЬ I

Дети – не наше будущее

заметки к антропологии детства

ГЛАВА 1

Развитие личности – это развитие образов мира

Есть ли среди читателей те (поднимите мысленно руки), кто в жизни хоть раз слышал вопрос (который я считаю важным тестом): «А тебе что, больше всех надо?»

Как я рад таким читателям, здравствуйте, непредсказуемые вы мои!

Ведь вам каждому больше всех надо. И каждому нужно избыточное, лишнее, а не только необходимое. Ведь еще великий Шекспир писал: «Сведи к необходимостям всю жизнь, / И человек сравняется с животным». Станиславский спрашивал у своих актеров, начиная репетицию: «Чем вы меня удивите?» Пока вы способны удивлять, пока вы способны бросать в мир горсти неожиданностей, мир не перестанет поражать вас своей непостижимостью.

Да,

Я чудак и фантазер.

И говорю,

Что мир прекрасен.

Прекрасен тем,

Что он не ясен!

Что небо формулой не выразишь,

Что звезды в небе не сочтешь.

И хоть законы соблюдаются,

Ты

Неожиданного ждешь.

И мы умеем в ответ на любую неопределенность ответить потрясающей непредсказуемостью.

Меня поразил когда-то факт, что в XVIII веке в австрийской армии был учрежден особый военный орден: орден Марии Терезии вручали за победу в бою благодаря личной инициативе даже вопреки приказу.

Мне вспоминаются разные определения человека. В десятом классе я написал, что не согласен с определением Энгельса, согласно которому жизнь – это способ существования белковых тел. Мне сказали: «Какое ты имеешь право критиковать Энгельса?» И тогда я в ответ написал иронические строки:

Человек – это звучит гордо.

Вариации аминокислот,

позвоночник – наследство хордовых

и генетический код.

Вот прошел когда-то юрский период, но из этого не следует, что сейчас, в период антропоцена, юрский период перестал в нас существовать. Во время лекций на факультете психологии я говорю своим студентам, что в каждом моем движении воет столько динозавров, что мало не покажется.

Но мы с вами не являемся заложниками ни динозавров, ни нейронов, ни генов, ни прошлого опыта. Мы многократно в самых различных ситуациях переделываем даже саму свою память. Психолог Алексей Николаевич Леонтьев говорил: «Человек – единственное существо на лестнице эволюции, которое может избавиться от груза собственной биографии». (Вспомните, например, как в произведениях Антона Макаренко его воспитанники сжигали одежду, чтобы, образно говоря, преобразовывать собственную личность.)

Мы переделываем свои картины мира, свою память и, занимаясь творчеством, удивляемся сами себе: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»

…История жизни каждого из нас – это история отклоненных альтернатив. Это история того, кем мы хотели стать и не стали.

Скажем, в детстве я неистово любил стихи, доставал всех своими стихами, не мог молчать, все время говорил. Когда мне стукнуло аж 11 лет, человек, которого я очень любил и который дал мне очень много в жизни, писатель Владимир Тендряков, муж моей сестры, сказал мне: «У меня не получается написать сказку, а ты мне мешаешь. У меня к тебе просьба: ты можешь хоть час помолчать? Каждый час я буду давать тебе рубль».

Я не заработал ни рубля. И эта картина мира тоже со мной до сих пор.

● 

Часто используемые схемы для понимания человека: стимул/реакция, нейрон/сознание, ген/поведение – резко упрощают человеческую природу. Эти схемы разбиваются о многочисленные факты, доказывающие, что человек по большому счету – незапрограммированное существо.

Код непредсказуемости – наш ключевой код.

И этот код – это дар родом из детства. Мы знаем, что его можно заглушить, а можно привыкнуть рассчитывать на него.

Чем прекрасны те «литературные безумцы», которым выносят жесткий диагноз «горе от ума»? Чем прекрасен Дон Кихот? Чем прекрасен Чаадаев? А герои Жюль Верна? Человечностью! Тем, что они обладают самостоянием, что они творят самих себя. Тем, что готовы искать решения в самых трудных и непредсказуемых ситуациях.

Где мы учимся такому поведению? В сказках, где герои без устали сражаются с ветряными мельницами. Где перед героями ставят задачу: «Пойди туда, не знаю куда». А герой идет и справляется. В сказках дается идея саморазвития, самодвижения, даже похвала хаосу, где ступа с Бабою Ягой идет (в мире порядка), бредет (в мире хаоса) сама собой.

Когда мы обращаемся